Мастер недописышей.
Название: О синоптиках, астрологах и онмёдзи
Автор: Junigatsu
Бета: Тэн Морган
Фандом: Eyeshild 21
Пейринг: Хирума/Сена
Жанр: АУ, мистика, повседневность, сёнен-ай
Рейтинг: PG-13
Саммари: Хирума Йоичи не любит дождь и не верит в мистику. Однако одна судьбоносная встреча и красный зонт перевернут его жизнь самым непредсказуемым образом.
Веришь ли ты?Примечания:
Асагуцу – чёрная деревянная обувь типа калош.
Каннуши – священники синто. В наше время все каннуши разделяются на три разряда: священнослужители высшего ранга (главные священники храмов) называются гудзи, священники второго и третьего рангов, соответственно, нэги и гонэги.
Каригину (букв. «охотничья одежда») – преимущественно мужская одежда с как бы надрезанными плечами. Одевается через голову, не сшит по бокам, рукава длинные и широкие, пришитые только посередине, часто с прошитой строчкой-лентой по краю для сбора оных.
Мико – молодые помощницы-девочки в храме. Они также являются жрицами храма. Мико могут быть только незамужние девушки. Часто таким способом подрабатывают студентки.
Сайсен-бако – коробка, в которую люди бросают деньги как способ выразить их благодарность за божественную помощь или для показа их искренности, когда они просят помощь.
Сузу – колокол, в который звонят молящиеся, чтобы объявить богам храма, что они прибыли молиться.
Такаэбоши – высокий колпак священнослужителей.
Тори – красные ворота, стоящие на дороге в храм. Разделяют современный мир и мир духов.
Фудэ – кисть для каллиграфии. Существует большая кисть для письма больших символов и маленькая для написания имени художника.
Хакама – широкие длинные шаровары.
Хибакама – широкие штаны мико красного цвета.
Часть первая
Машина с трудом вырвалась из пробки, образовавшейся при выезде из центрального района, и сразу набрала максимально допустимую скорость. В лобовое стекло с упорством молодых баранов молотили крупные капли дождя. Над городом уже почти неделю висел циклон, принёсший с океана большую влажность и непрекращающиеся ливни. Все улицы, люди, здания окрасились серым, монотонно-блеклым; серость преследовала с утра и до утра, лишь время от времени прерываясь тусклым светом солнца. Синоптики предсказывали ещё больше осадков. Астрологи обещали для Водолеев неделю трудовых успехов и встречу любви всей жизни.
Хирума никогда не доверял ни тем, ни другим.
– В два часа встреча с Шисей-гуми. Они хотят обсудить возможность мирного урегулирования конфликта с Намаготори.
Хирума бросил взгляд в окно машины. Они снова угодили в ловушку из еле плетущихся автомобилей, но хотя бы двигались. Конец рабочей недели и общая дождливость по городу гнали домой даже самых заядлых тружеников.
– Йоко-сан обещала зайти вечером. – Секретарь бросил короткий взгляд в салонное зеркало. Кажется, он слегка насмехался. – Вы велели предупредить заранее.
Хирума раздражённо цыкнул.
Серость и скука.
Машина тронулась, проехала немного, и неожиданно что-то яркое возникло в окне. Хирума уцепился за него взглядом, поворачивая голову.
– Останови.
Секретарь растерялся:
– Хирума-сан, здесь нельзя останавливаться. – Помедлив в ожидании ответа, но так его и не получив, он включил поворотник и кое-как сумел припарковаться с правой стороны, вынужденно выслушивая негодующие сигналы других водителей.
Хирума не сводил глаз с ослепительного пятна, находящегося на другой стороне дороге, хотя для этого ему пришлось неудобно извернуться. Ярко-красный большой зонт выделялся на фоне льющегося потока воды, как чёрная собака выделялась бы у белой стены. Цвет был настолько сочным и кажущимся инородным среди окружающей бесцветности, что почти слепил глаза.
Зонт слегка наклонился в другую сторону, открывая стоящего под ним человека. У Хирумы низ живота заполнился приятным, хорошо знакомым теплом. Молодой священнослужитель, одетый в традиционную одежду каннуши: белый каригину с широкими рукавами и белыми хакама, наклонив голову, внимательно слушал пожилую женщину. Та держала его за руку и о чём-то оживлённо рассказывала, прячась под свой смешной жёлтый зонтик. Неожиданно оба рассмеялись, и, глядя на сияющую искреннюю улыбку молодого мужчины, Йоичи почувствовал, что его повело.
Каннуши кивнул женщине, что-то сказал и на прощание ещё раз улыбнулся. Поглядел вслед уходящей собеседнице, бездумно взъерошил коротко стриженые волосы, отчего такаэбоши чуть не свалился, развернулся и стал подниматься по длинной каменной лестнице, которую Хирума не заметил. Шум дождя наверняка заглушал даже стук деревянных асагуцу. Йоичи проводил красный зонт и его обладателя немигающим взглядом, пока они не скрылись за густой листвой деревьев.
Он даже и не знал, что в этом районе есть храм.
Довольно улыбнувшись и откинувшись на мягкое сиденье, Хирума бросил секретарю:
– Поехали.
У него появилась симпатичная такая причина воздать почести богам.
* * *
Преодолев последние ступени, Хирума ступил на площадку перед храмом. С недовольством отметил, что дыхание к концу всё же сбилось – быстрый подъём в двести ступеней дался ему не так легко, как хотелось бы. Моросящий дождь сделал дорогу ещё труднее – из-за него брендовые ботинки Йоичи всё норовили поскользнуться на мокром камне и спустить хозяина вниз. Хирума не раз про себя проклял чёртову погоду, которой вздумалось утопить город в воде. Насколько он помнил, такого потопа не было ни разу за всю его жизнь.
Как он и предполагал, фанатиков, жаждущих помолиться в безумствующую непогоду, не оказалось. Главный храм выглядел мокрым и одиноким без посетителей, хотя его нельзя было назвать запустелым. Дорожки аккуратно подметены, первые упавшие листья собраны в небольшие кучки, кусты знакомой и незнакомой растительности не торчат бесконтрольно своими ветками. Сразу видно, что за храмом и территорией тщательно ухаживают, пусть и позволяют траве расти так, как ей хочется.
Хирума через тори прямиком направился к главному входу, стремясь как можно скорее оказаться под крышей, вне льющейся с неба воды. Оставив без внимания коробку для подношений богам, он заскочил на помост и встряхнул зонтом, сворачивая его. Прислушался. В храме стояла тишина, только откуда-то издалека доносил неясный шорох голосов. Решив, что вламываться в чужой дом – не самый оригинальный способ начать знакомство, Йоичи обхватил толстый канат висящего рядом с сайсен-бако колокольчика и резким движением заставил его звучать. В шуме дождя разнёсся протяжный низкий звук.
Какое-то время ничего не происходило, и Хирума уже собрался позвонить в сузу снова, но неожиданно раздался голос, и совсем не оттуда, откуда ждал Йоичи:
– Добрый вечер. Вам нужна помощь?
Йоичи развернулся. Перед ним с приветливым выражением лица стоял тот самый каннуши. Вблизи он выглядел даже моложе, чем показалось издалека – наверное, потому, что на голове не было нелепой шапки, и темно-русые волосы топорщились в разные стороны. Карие глаза ожидающе смотрели на гостя.
А ведь Хирума даже шагов не слышал.
По какой-то причине каннуши держал в руке большую кисть фудэ, а на белой ткани каригину расплывалась жирная клякса чернил. Проследив взгляд мужчины, священнослужитель вдруг слегка застенчиво улыбнулся и пояснил:
– Дети задели.
У Хирумы что-то кольнуло в сердце.
– Что-то вы не похожи на счастливого многодетного отца, – произнёс он с холодным равнодушием.
Молодой мужчина растерянно моргнул, замер на секунду, а потом рассмеялся. Йоичи с возросшим интересом принялся рассматривать растянутые в улыбке губы.
– Вы не так поняли. Я проводил урок каллиграфии, и один из детей задел меня своей кистью. Чужих детей, – уточнил каннуши.
Йоичи с довольством хмыкнул. Что ж, значит, не придётся разбираться с женой.
– Так я могу чем-то помочь, или вы просто пришли помолиться?
– Можете. Я лишь недавно узнал про этот храм и заинтересовался им. – Хирума окинул собеседника быстрым взглядом, кое-что прикидывая. – Вы здесь нэги или гонэги?
– Вообще-то, гудзи, – поправил тот. Йоичи удивлённо вскинул бровь.
– А не слишком ли вы молоды для главного священника?
– Мне двадцать пять! – Каннуши выглядел слегка возмущённым. Хируму это позабавило – оказывается, его нового знакомого легко можно вывести из почтенного равновесия, так присущего всем священникам.
– Двадцать пять – и уже глава храма? Неплохой подъём по карьерной лестнице.
Каннуши нахмурился. У него был прямой взгляд, не стесняющийся и не боящийся смотреть в глаза другому человеку, и, скорее всего, именно эта черта в нём и привлекала людей. Хируму этот взгляд уже поймал в ловушку, он чувствовал, что увязает всё сильнее и сильнее.
– Вы намекаете, что я незрел для этой должности?
Хирума с тягучим удовольствием наблюдал за сменой эмоций на открытом, как книга, лице. Подобными простаками манипулировать до неприличия просто, поэтому, похоже, затащить к себе в постель этого каннуши не составит труда.
– Я этого не говорил, – заметил Йоичи и с преувеличенным интересом оглядел здание. – Храм в хорошем состоянии. Вы заботитесь о нём с самого посвящения?
Несколько секунд в каннуши боролись два чувства, но сердитость проиграла гордости за храм, и он смягчившимся голосом поддержал разговор:
– Нет. Меня назначили сюда около трёх месяцев назад.
– А где служили до этого?
– В храме Идзанами в другом городе. Если хотите, я могу устроить вам экскурсию и показать... – вдруг каннуши замолчал и, слегка склонив голову набок, посмотрел на гостя так, будто разглядел в нём что-то необычное. Неожиданно тихонько фыркнул: – Но, кажется, вас больше интересует не храм, а я.
В голове Йоичи звонко тренькнули невидимые колокольчики.
– И что, если вы правы? – Он позволил своему взгляду стань более откровенным, насмешливо-приглашающим, таким, на который велись и женщины, и мужчины. Уже давно ему не нужно прилагать особых усилий, чтобы соблазнить кого-то.
Священник подозрительно прищурился. Йоичи практически видел, как крутятся шестерёнки мыслей в чужой голове.
– Тогда, боюсь, вы не найдёте в этом храме того, за чем пришли.
– Вы в этом уверены? – Хирума немного сместил корпус в сторону собеседника, становясь ближе и явственно давая понять, что, несмотря на заверения, собирается получить желаемое. Он ожидал, что каннуши отшатнётся или хотя бы сделает шаг назад, но был приятно удивлён, когда его одарили открытым недовольным взглядом карих глаз. Будто этому мужчине претила мысль не о заинтересованности со стороны своего же пола, а чужая самоуверенность.
– Уверен.
Некоторое время они из чистого упрямства не отводили взгляды, а затем Йоичи расплылся в ухмылке:
– Тогда вы просто вынуждаете меня доказать вашу неправоту.
Смешавшись, священник открыл рот для ответной реплики, но его опередил звонкий женский голос, раздавшийся близко и с той стороны, откуда пришёл сам Хирума:
– Сена, прости, что задержалась! Встретила Фуюдо-сан и заболталась. Представляешь, она… – На веранду из-за угла дома вышла высокая девушка, по виду – студентка, держа в одной руке свёрнутый зонт, а в другой – большой пакет. Бело-красные одежды мико слегка намокли на рукавах и низе хибакама. Заметив Хируму, она замолчала и, опомнившись, слегка поклонилась, выражая почтение. Йоичи, внутренне скривившись, ответил слабым наклоном головы, чем вызвал на лице девушки еле заметное негодование.
– Мамори, – поприветствовал каннуши. Он спохватился и поспешно забрал у мико тяжёлый пакет. Химура недовольно отметил нежную улыбку, осветившую лицо молодого мужчины, когда он смотрел на свою, похоже, очень близкую подругу. Или девушку, пакостливо добавил внутренний голос.
Настроение стремительно катилось в минус.
– У нас гость? – Мико откинула мешающую прядь длинных волос за спину и глазами указала на Хируму. Тот сделал вид, что не заметил откровенного сканирующего взгляда.
– Эм… да. Нет. Господин… – каннуши запнулся и озадаченно взглянул на гостя.
– Хирума Йоичи.
– Хирума-сан зашёл осмотреть храм. – Любой проницательный человек, имеющий глаза на нужном месте, заметил бы натянутость улыбки. Кажется, эта мико не была полной дурой, отнюдь. Она быстро оценила напряжённую атмосферу между собеседниками и гораздо пристальнее вгляделась в гостя. Когда их взгляды повторно пересеклись, Хирума понял, что их неприязнь стала взаимной.
– Правда? – не слишком доверчивым голос протянула девушка. Вдруг она вспомнила о другом и поинтересовалась: – Ты уже закончил урок?
Лицо каннуши на миг приобрело забавное непонимающее выражение, а потом глаза расширились от ужаса. Он почти бегом кинулся обратно в главное помещение, откуда, если прислушаться, уже доносились звуки разрушений.
– Не забудьте раскрыть зонт, когда будете уходить, а то промочите дорогой костюм, – посоветовала мико, плохо пряча язвительные нотки. Хирума с трудом удержался от острой подколки в ответ. Он мрачно посмотрел на усилившийся дождь и растущие в геометрической прогрессии лужи и резким движением открыл зонт. Ему предстоял опасный спуск по мокрой лестнице до машины.
Шагнув с веранды, Йоичи ухмыльнулся.
«Сена», значит?..
* * *
Примечания:
Ёкаи – сверхъестественные существа. В японской мифологии часто упоминаются животные, обладающие волшебной силой. Согласно легендам, большинство из них обладает антропоморфными чертами или умеет обращаться в людей.
Кумичо – глава клана якудза.
Окатабира – нижняя рубашка; надевалась в основном летом. Её предназначение – впитывать пот (откуда второе название, «асэтори но катабира», или «одежда, забирающая пот»). Тем не менее, её могли надеть и зимой.
Сёдзи – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.
Часть вторая
Раздалось приглушённое звяканье сузу, и Сена непроизвольно вздрогнул. С некоторых пор он стал настороженно относиться к доносившимся с улицы звукам вообще и звону колокольчика в частности. А всё из-за одного слишком частого гостя. При воспоминании о Хируме-сан Сена нахмурился и тут же поспешил вернуться к утренним молениям. Этот мужчина всегда умудрялся смешать его чувства своим поведением, неординарным и вызывающе пренебрежительным. Внешне он вёл себя предельно учтиво, но под маской холодной невозмутимости выступали дерзость и неподобающая для храма наглость. И эти почти открытые намёки…
Поняв, что молиться должным образом не получится, Сена раздражённо вздохнул и быстро встал с пола, поправил каригину. У него ещё со вчерашнего дня остались кое-какие дела, которые необходимо сделать до обеда, поэтому размышления о Хируме-сан можно оставить до лучших времён. Сена очень надеялся, что мужчина не появится в храме хотя бы до конца следующей недели. В эти выходные произойдёт очень важное явление, не присутствовать при котором он не может.
– Простите, – вдруг неуверенно позвали со стороны сайсен-бако. Сильная нужда или несчастье привели кого-то даже в такое ненастное утро. Сена направился встречать гостью.
Сена вышел на веранду и помог женщине спуститься по небольшой лесенке. Та горячо поблагодарила, клятвенно пообещав сделать всё, как ей было рекомендовано, и медленно зашагала прочь, не раскрыв зонта. Сена смотрел ей вслед, пока приближающийся шум громких мужских голосов не отвлёк его. Среди смеющихся голосов явственно звенел женский. Сена сокрушённо выдохнул.
По главной лестнице, ведущей к храму, в сопровождении трёх парней неторопливо поднялась Сузуна, кокетливо улыбаясь каждому. При поворотах головы короткие смоляные волосы – причина вечного брюзжания старого гудзи соседнего храма Цукиёши – весело взлетали в воздух и вызывали восторженное умиление сопровождающих. Мико лукаво посмотрела на идущего слева парня, что-то сказала, и компания взорвалась хохотом. Заметив наблюдающего за ними Сену, девушка издали радостно помахала рукой. Молодые парни чуть моложе самого каннуши, надо отдать им должное, склонились в уважительном поклоне и, распрощавшись с Сузуной, направились обратно. Девушка с широкой улыбкой и блестящими хитрыми глазами подошла к Сене.
– Будешь хмуриться – появятся морщины.
– Я не хмурюсь, – возразил Сена, машинально поднимая руку и касаясь пальцем места между бровями. Заметив его жест, Сузуна рассмеялась:
– Ну, тогда тебе не грозит превратиться в старика Палку.
При упоминании гудзи храма Цукиёши Сена поморщился:
– Не говори о нём. Мне ещё сегодня идти на совет глав храмов.
Мико фыркнула:
– Твоя проблема, что ты так любезничаешь с этими старыми пнями.
– Сузуна! – наигранно строгим голосом упрекнул Сена. Впрочем, девушка его раскусила.
– Как продвигаются приготовления? – Сузуна сменила тему. Они вместе прошли в комнату, выполняющую функции гостиной. Девушка кинула на диван свою маленькую сумочку и устало плюхнулась в кресло. Сена прошёл в небольшую аккуратную кухню и ответил уже оттуда:
– Почти всё готово.
– Может, мы с Мамо-нээ всё-таки поможем тебе?
Вскоре Сена вернулся со стаканом сока, который протянул обрадовавшейся девушке.
– Нет. Ты же знаешь, что для вас это может быть опасно.
Сузуна внимательно посмотрела в его лицо.
– Ты точно будешь в порядке?
Сена лишь утвердительно кивнул и мягко улыбнулся.
* * *
– Рад, что вы всё-таки пришли. – Хирума не смог удержаться от широкой ухмылки при виде изменившегося лица молодого каннуши, когда тот узнал встретившего его на пороге дома человека. Впрочем, он быстро справился с изумлением и принял сдержанный вид, подходящий священнослужителю.
– Никогда бы не подумал, что якудза могут бояться демонов и духов, – скептически произнёс каннуши, оглядывая сад. Он повернулся к Йоичи боком, чтобы осмотреть всю территорию и фасад дома. Хирума же наслаждался чётко выделяющимся на фоне деревьев профилем.
– Давайте лучше считать меня частным предпринимателем, – предложил он.
Гость очень выразительно взглянул на дежуривших у подъездных ворот массивных широкоплечих мужчин, из-под одежды которых явственно проступало оружие, а по оголённым рукам змеились татуировки.
– Частным предпринимателем с хорошей охраной, – поправился Йоичи с усмешкой. Ему невероятно нравилось, что каннуши не проявлял страха или отвращения в окружении незнакомых, устрашающего вида вооружённых людей, от присутствия которых среднестатистический человек начинал дрожать и обильно потеть. Будто для него прийти в особняк крупного преступного клана страны – как посетить любого другого законопослушного прихожанина. Посторонившись, Хирума сделал приглашающий жест и осведомился: – Может быть, кофе, Сена?
Каннуши резко обернулся к нему, отчего широкие рукава каригину гневно взметнулись в воздухе.
– «Кобаякава», прошу, – холодно сказал он, и Хирума оценил решительный взгляд, без отвратительного испуга или угодливости. Мало кто, зная его статус, осмеливался смотреть на него так. Заинтересованность в этом мужчине только как в партнёре по сексу начала перерастать в нечто иное.
– Кобаякава-кун, – пробуя имя на слух, произнёс Йоичи, не переставая следить глазами за реакцией гостя. Тот легко выдержал насмешливый взгляд. Хирума хмыкнул и снова спросил: – Кофе?
– Нет, спасибо. Вы позвали меня провести обряд очищения, и я предпочту заняться работой. – Каннуши внимательно осмотрел просторный коридор, начинающийся сразу за дверью, потом повернулся к хозяину дома: – Почему вы решили, что здесь есть ёкаи?
– Мои люди что-то видели, – запросто соврал Йоичи. – Женщину с длинными чёрными волосами или вроде того.
Разумеется, никакой женщины и уж тем более ёкаев в его доме не было. Ему просто пришла в голову гениальная по своей простоте мысль, как можно пригласить к себе упрямого каннуши и не получить мгновенный отказ. Расчёт оказался верным: Сена был слишком ответственным и мягкотелым, чтобы отказать в помощи нуждающемуся, пусть даже им стал, как выяснилось на месте, надоедливый якудза.
– А вы сами её видели?
Они по коридору прошли в ближайшую комнату. Каннуши остановился у самого порога и будто прислушался к чему-то. Йоичи определённо завораживало его сосредоточенное лицо.
– Нет. Я не верю во всю эту мистическую чушь, – признался Хирума неожиданно для себя. Он уж точно не собирался давать приманенной обманом жертве поводов усомниться в искренности его намерений. Просто этот каннуши оказывал на него странное действие, заставляя неосознанно выболтать правду и расслабиться под всё понимающим тёплым взглядом.
Кобаякава слегка иронично вскинул бровь, разом разрушая напускную величественность образа, и скосил глаза на собеседника.
– Не верите или боитесь верить?
Моменты, когда Хирума Йоичи не смог придумать ответ, случались чертовски редко и ненадолго выбивали из колеи. Впрочем, каннуши, похоже, и не требовался ответ. Он обошёл комнату по периметру, замирая у углов секунды на две и поворачивая голову так, словно что-то искал. Повернулся к Хируме и попросил:
– Можем мы перейти в другую комнату?
Хирума через открытые сёдзи провёл его в гостиную. Сидевший там грузный, с пересекающим лицо шрамом мужчина проворно вскочил и склонился в почтительном поклоне:
– Кумичо!
Йоичи ленивым жестом показал, что он может идти. Едва ли вспомнив о подчинённом, он краем глаза заметил застывшего и уставившегося на него гостя. Каннуши выглядел ошеломлённым: стоял со слегка приоткрытым ртом и расширенными глазами. Встретившись с озадаченным взглядом Хирумы, нерешительно переспросил:
– Кумичо?
Йоичи кивнул, про себя пытаясь предугадать дальнейшее поведение молодого мужчины. Что он сделает? Не сбежит точно – это Хирума понял уже с первой секунды их разговора. Отстранится, отгородится ширмой безразличия как остальные хреновы бесполезные людишки? Или, возможно, попытается заручиться покровительством главы клана?
Сена же просто сказал: «А, понятно», и отвернулся, увлечённый обследование комнаты.
Мягко говоря, Йоичи был сбит с толку.
Он дождался, когда каннуши повторит свой ритуал, и с деланным безразличием, хотя любопытство жгучей пружиной сжалось в желудке, бросил:
– Мне интересно, кем вы меня считали раньше.
– «Частным предпринимателем», у которого слишком много свободного времени.
Хирума фыркнул, впитывая ненасытным взглядом искреннюю, впервые направленную ему насмешливо-саркастичную улыбку на тонких губах.
– Пойдёмте дальше.
Они обошли все комнаты первого этажа, заглядывая даже в нежилые помещения, затем поднялись на второй этаж. Здесь была только одна огромная комната, разделённая на отсеки тонкими стенами, стилизованными под пейзажные рисунки. В центре, сразу привлекая внимание вошедшего, чернел искусственный камин, перед которым Хирума в ближайшее время собирался в первый раз взять этого притягательного и, конечно же, податливого, раскрытого каннуши. От этих мыслей по телу прошла горячая волна предвкушения и закололо кончики пальцев.
Было видно, что окружающая обстановка произвела на Кобаякаву нужное впечатление. Хирума самодовольно ухмыльнулся за спиной каннуши – тому не раз придётся здесь проводить время, хочет он того или нет.
Для него же лучше, чтобы хотел.
Йоичи плавной пружинистой походкой подошёл к молодому мужчине и будто случайно провёл раскрытой ладонью по спине, приглаживая свободно висящий каригину, подталкивая в сторону одной из дверей. Сена вздрогнул и выгнулся, уходя от прикосновения, кинул сомневающийся взгляд. Хирума сделал шаг вперёд и с усмешкой пояснил:
– А вот здесь я часто слышу стоны и шуршание одежды.
Нахмурившись, каннуши прошёл в комнату и остановился возле большой двуспальной низкой кровати. Повёл головой из стороны в сторону, тщательно осматривая помещение и предметы.
– Чья это комната?
– Моя спальня, – протянул Йоичи, касаясь дыханием затылка и уха мужчины. Русые волосы слабо зашевелись, а короткие волоски на шее встали дыбом. Сена почти что подпрыгнул и широко шагнул вперёд, оборачиваясь. Хирума стоял достаточно близко, чтобы рассмотреть немного расширенные зрачки карих глаз. Ему льстило думать, что именно он стал причиной взволнованности столь желанного тела.
– Хирума-сан… – глухо произнёс каннуши, прищурив глаза. – Для чего на самом деле вы меня позвали?
Йоичи порядком достало это дерьмовое выканье и ходьба вокруг да около, но он сказал себе сдерживаться, чтобы не вспугнуть насторожившегося гостя. Он прислонился бедром к спинке кожаного кресла, скрестил руки на груди и открыто залюбовался рассерженным лицом со сведёнными бровями и упавшей на глаза неровной чёлкой.
– Чтобы изгнать демонов, разумеется. – Впрочем, полностью скрыть сарказм в голосе ему не удалось.
Несколько секунд Кобаякава не мигая изучал его, а потом, словно поверив, свободно выпрямился.
– В вашем доме нет ничего потустороннего, господин кумичо, – сдержанным тоном сообщил он, собираясь выйти из комнаты. – Можете успокоить своих людей.
Хирума дождался, когда мужчина пройдёт в непосредственной близости от него, и ловко поймал за запястье, незаметно положив большой палец на вену. К его острому разочарованию, пульс оставался ровным. Похоже, отточенные годами уловки соблазнения на этот раз потерпели полный крах. И, как ни хотел признавать Йоичи, это болезненно ударило по его самолюбию.
Каннуши почти бесшумно устало вздохнул, повернул к собеседнику голову и плавно вытащил руку из захвата.
– Прошу прощения, но мне нужно идти.
Ладонь Йоичи безвольно разжалась; на коже сохранилось чужое тепло. Нос неожиданно уловил лёгкий сладковатый запах благовоний, который раньше не ощущался.
Он догнал Кобаякаву и взглянул сверху вниз, задержавшись взглядом на узкой полоске открытой кожи между высоким воротником голубой окатабира и кромкой волос. Когда каннуши наклонял голову, полоска становилась шире, и показывался выступ седьмого позвонка.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Хирума спросил скорее ради интереса, чем предпринимая очередную попытку обольщения:
– Чем я могу отплатить за потраченное вами время?
– Пожалуйста, не приходите больше в храм. Вы пугаете прихожан.
Йоичи ухмыльнулся:
– Только если вы согласитесь пойти со мной на свидание.
От страдальческого взгляда уголки рта сами собой поползли в стороны. Он всегда добивается своего.
* * *
Хирума Йоичи всю сознательную жизнь не верил во многие вещи, и в этот список, помимо синоптиков и астрологов, входили и ёкаи. Однако последующие события заставили его серьёзно поменять взгляды на видимую и, главное, невидимую части обыденного человеческого мира.
Был четверг.
* * *
А в ночь субботы двухнедельные дожди, до этого не прекращающиеся больше чем на полдня, закончились сами собой и совершенно неожиданно.
* * *
Примечания:
Комаину (Кома-ину) – каменные собаки, которые встречаются при входе в храм, охраняют окрестности. У одной собаки всегда открытый рот и называется она A (означает «начало»), у другой всегда закрытый рот и называется она Un (означает «конец»).
Онмёдзи (Оммёдзи) (мастер инь-ян) – это человек, постигший законы мироздания и баланс сил, управляющих вселенной. Онмёдзи может предсказывать будущее (не на уровне конкретных событий, а на уровне тенденций), взаимодействовать на равных со сверхъестественными существами, определять благоприятные места и направления, очистить человека или место от порчи, наваждения, болезни, а также их навести.
Суйкан – то же, что и каригину, но короче и может заправляться в штаны.
Шикигами – духи, которых призывает себе на службу практикующий оммёдо. Ближайший по значению западный термин — фамильяр.
Часть третья
Хирума захлопнул дверцу машины и полной грудью вдохнул чистый свежий воздух. Прохладный ветер залез под футболку, отчего на руках выступила «гусиная кожа». Полная бледнолицая луна жирным пятном застыла на чёрном небе в окружении ярких точек звёзд, и Йоичи задрал голову, невольно любуясь ночной панорамой. В центре города давно не увидишь такую красоту из-за неоновых, горящих круглые сутки вывесок, фонарей и окон домов. Висевшие тучи рассосались практически мгновенно – всего за несколько часов до полуночи, будто кто-то провёл рукой, стирая надоевшую пыль. Давно пора – Хируме осточертели бесконечные дожди.
Перешагивая и огибая лужи, он дошёл от проезжей части до первой ступени лестницы, ведущей к храму, и начал подъём. Скорее всего, виноват был ломающий реальность тусклый свет луны, но Йоичи, буквально на миг и на периферии взгляда, показалось, что одна из каменный собак – А или Ун, без понятия, повернула свою голову вслед за ним. Мужчина замер и всмотрелся в каменную морду. Естественно, та осталась в свойственной всем статуям неподвижности. Хмыкнув из-за собственной вдруг разыгравшейся мнимости, он продолжил путь.
Площадка перед храмом оказалась погружённой в вязкую черноту теней от высоких раскидистых деревьев. После освещённой улицы темнота почти слепила, и Йоичи, чертыхнувшись, достал из кармана джинсов телефон. Тусклый свет экрана осветил маленький участок под ногами, ещё больше сгущая вокруг него тени. Атмосфера стала совсем как в дешёвом фильме ужасов.
Хирума попытался определить свой дальнейший маршрут. Он совершенно не разбирался в архитектуре храмов, и понятия не имел, в каком здании находятся жилые помещения служителей. В конце концов, его могли бы и встретить, раз таким оригинальным способом пригласили на встречу. Доверившись чутью, он просто пошёл вперёд.
В какой-то момент скользнувший по тёмной стене деревьев взгляд уловил где-то впереди и слева белый длинный силуэт, очень похожий на часть каригину. Фигура двигалась, и явно не в сторону Йоичи. Он прибавил шаг, стремясь догнать вздумавшего играть в прятки каннуши.
Хирума, ослабив бдительность, наступил в глубокую лужу, и нога практически по щиколотку погрузилась в воду, залившуюся в кроссовок и намочившую штанину. Йоичи выругался, на миг потеряв белый силуэт из виду. В это же время спешащие на три минуты наручные часы приятным механическим женским голосом сообщили, что наступило ноль часов и ноль минут. И как только отзвучал последний слог, густая тишина навалилась на окружающее пространство, снова поглощая любые звуки. Хирума совершенно неожиданно, как это иногда случается, осознал, что до этого не слышал ничего, кроме своих шагов. Будто всё вокруг него застыло в беззвучном вакууме в ожидании чего-то.
Каннуши остановился, и Йоичи, выбравшись на выложенную утоптанными в землю камнями дорожку, в двадцать широких шагов оказался за его спиной. Не сумев сдержать раздражение, ядовито произнёс:
– Ты всех своих любовников заставляешь бегать по лесу, или такая честь выпала только мне?
Кобаякава вздрогнул и с лицом, выражающим полнейшую растерянность и потрясение, развернулся на голос.
– Хирума-сан?! – Молодой мужчина обшарил Хируму взглядом, точно не верил увиденному. – Что вы здесь делаете?!
Йоичи опасно прищурил глаза.
– Пришёл, как ты и просил.
– Я? – искренне переспросил каннуши, взметнув от изумления брови. А Йоичи вдруг почувствовал, что он ну ни капли не притворяется идиотом с целью поднять себе цену. – О чём вы?
Хирума открыл было рот, чтобы рассказать, как всего полчаса назад сидел в своей комнате, лениво пил пиво и смотрел повтор матча Сан-Франциско против Балтимор Рэйвенс, но его отвлёк лёгкий шум в окне. К внутренней стороне стекла прилип бумажный человечек – такой, как любят вырезать дети, играя в онмёдзи, – и слегка дрожал от ветра. Заинтересованный, Йоичи встал с дивана, открыл створку и схватил бумажку. На передней части аккуратным каллиграфическим почерком чернилами было написано лишь название хорошо известного храма.
И он, как дурак, сорвался с места, убеждённый, что своенравному каннуши надоело ломать комедию.
Почему-то только сейчас мелькнула здравая мысль, что обычный человек не мог незамеченным пробраться на территорию особняка главы клана якудза и уж тем более приклеить бумажного человечка к окну на втором этаже.
Каннуши вздрогнул без видимой на то причины, словно резко вспомнив о чём-то, и схватил Хируму за предплечье, подталкивая в обратную сторону. Лицо в голубоватом свете мобильника выглядело бледным и взволнованным.
– Неважно! Вам нужно уходить отсюда!
Йоичи напряг ноги, сопротивляясь поразительно сильным, хоть и худым рукам. Скопившееся за последние минуты раздражение вскипело до состояния взрывоопасной смеси, к которой ещё немного – и поднесут фитиль.
– Да с хрена ли я?!.
Конец его фразы прервался зычным голосом гонга. Протяжное раскатистое эхо от двух следующих друг за другом ударов в невидимый инструмент пронеслось по замершему лесу и тяжёлым сгустком скрутилось у Йоичи в животе.
А с третьим ударом окружающий мир взорвался огнями.
* * *
Нет на свете человека, который совершенно не испытывал бы страха. Хирума никогда не причислял себе такое безрассудное качество, цинично и самокритично признавая собственные, иногда возникающие изъяны. Но он всегда устранял первопричины. То, чему он стал свидетелем, не имело никакого отношения к земным явлениям.
С третьим ударом огромного, судя по звуку, гонга чернота леса вспыхнула огнями в возникших из ниоткуда бумажных фонарях. Они висели в воздухе так, словно были привязаны к чему-то невидимому невидимыми же нитками, и слегка покачивались от поднявшегося ветра. Фонари протянулись один за другим и образовали светящуюся широкую дорогу, по которой мог бы проехать автомобиль. Взгляд Хирумы сам собой опустился вниз – в лесу точно не могло быть дороги из больших каменных плит.
Откуда-то с начала светящегося пути, уходящего изогнутой дугой вглубь деревьев, донёсся свист флейты.
Йоичи на миг почувствовал, что его сердце остановилось. Он вцепился пальцами в погасший телефон и практически прокаркал из-за появившегося в сухом горле комка:
– Чт… что это?
– Хякки яко. Ночной парад сотни демонов.
Необыкновенно ровный голос заставил Хируму оторвать взгляд от пугающего света фонарей и посмотреть на каннуши. Тот стоял рядом, и его лицо, всего минуту назад панически обеспокоенное, было абсолютно спокойным. Когда он чуть повернул голову и мазнул по Йоичи взглядом, по позвоночнику мужчины спустилась ледяная волна.
Будто никогда и не существовало растерянного, смущённого, раздражённого, приветливого, забавного мужчины, младше самого Хирумы всего на пару лет.
Такой взгляд просто не мог принадлежать обычному человеку.
Как будто прочитав его мысли, Кобаякава весело хмыкнул:
– Не бойтесь, Хирума-сан, я такой же человек, как и вы.
– Что-то ты не выглядишь особенно удивлённым происходящим. – Йоичи со второго раза удалось подчинить собственный голос, несмотря на некоторый шок. Всё-таки не каждый день имеешь возможность попасть на мифическое шествие не менее мифических тварей.
Сена беспечно пожал плечами.
– Потому что, в отличие от вас, я знал о существовании демонов практически с рождения. Они являются частью моей жизни в такой же степени, как для вас – люди.
– Только люди не жрут других людей и не превращаются в уродливых тварей. – Почему-то ничего иного, кроме киношных зомбяков и вампиров, Хирума не смог вспомнить о ёкаях. Наверное, заработал своеобразный механизм защиты: мозг перешёл в режим сбора данных, а анализировать полученную информацию он будет позже.
Йоичи цинично поправил себя: если у него вообще будет это «позже».
Кобаякава развернулся к нему лицом и долгих несколько секунд смотрел в глаза засасывающей темнотой чего-то древнего и потустороннего. Произнесённые им слова вошли в кожу Йоичи и, казалось, впитались в кровь:
– Вы забываете: это люди делают из людей монстров, изменяя, убивая и причиняя насилие.
Свист флейты повторился – на этот раз значительно ближе. Хирума смог различить нарастающий волной гул, идущий справа. Он спросил, хотя почти на сто процентов был уверен, что знает ответ:
– Что там?
Движение сбоку отвлекло от пристального вглядывания в конец бескрайней сияющей дороги. Сена наклонился, для чего-то окунул пальцы правой руки в ближайшую лужу, придержав другой рукой мешающийся рукав суйкана, зачерпнул немного грязи и выпрямился.
– Они идут. Дайте руку.
Хирума сощурил глаза, но выполнил приказ. Язвительно заметил:
– Собираешься наказать меня за клевету на демонов?
Каннуши ответил насмешливым взглядом.
– Вообще-то, я собирался наложить защиту. Это понадобится, если ты, конечно, не хочешь быть сожранным заживо.
Йоичи хватило ума заткнуться и не соревноваться в остроумии с единственным понимающим, что происходит, человеком.
– У меня нет с собой защитных амулетов и трав, поэтому придётся использовать это.
Сена обхватил протянутую руку и быстро заскользил измазанным в грязи пальцем по внешней стороне ладони, выводя незнакомые символы. С последней чёрточкой они превратились в единый символ. Завершив рисунок, каннуши собрался отстраниться, но Хирума сжал его пальцы своими, не давая выдернуть руку. Раздался тонкий перезвон маленьких колокольчиков. В ответ на тоскливый взгляд доверительно и самым честным голосом объяснил:
– Вот так мне будет гораздо спокойнее.
И тут же он вздрогнул от ощутимого разряда тока, пробежавшегося по руке от намалёванного символа. Отказываясь верить в произошедшее, Йоичи уставился на грязевые линии.
Освободив пальцы из захвата, Кобаякава с непроницаемым лицом продолжил:
– Этот знак сделает тебя невидимым, неощутимым и неслышимым для всего, что будет проходить мимо нас. Просто стой на месте и постарайся не пялиться. Будет лучше, если ты вообще закроешь глаза – некоторые сильные существа могут видеть сквозь защитные символы. Если тебя заметят во время шествия, я не смогу защитить.
Флейта жалобно взвизгнула в третий, а затем сразу в четвёртый раз, совсем рядом, но каменная дорога оставалась пуста.
Йоичи хотел сделать несколько вещей. Во-первых, съязвить по поводу защитной силы лесной грязи. Во-вторых, поздравить себя с тем, что каннуши наконец-то начал обращаться к нему на «ты». В-третьих, заявить, что он не собирается трястись, как перепуганный шкет – в конце концов, он кумичо лидирующего клана. И наконец – поинтересоваться, что за хрень сейчас происходит.
Однако то, что возникло перед ним на расстоянии, равном ширине бумажного фонарика, вышибло из него дух вместе со всеми мыслями.
Он своими глазами увидел хякки яко.
* * *
– Стой и молчи, – повторил Кобаякава близко, и его тихий голос влился в уши Йоичи и послужил якорем, не дающим захлебнуться в ужасе. Хирума цеплялся за него частью сознания, оцепеневший, не в силах оторвать взгляд от медленно бредущей мимо них массы отвратительных сущностей и форм. – Мы невидимы, пока стоим за границей дороги. Просто потерпи.
Успокаивающий голос потонул в дьявольской какофонии звуков, издаваемой процессией, и Йоичи затопила паника. Он не хотел смотреть, но не мог закрыть глаза, и даже если бы у него получилось – кажется, омерзительная картина навечно отпечаталась на внутренней стороне век. Он не чувствовал боли от впившихся в кожу ногтей и не чувствовал вставших дыбом волос. Ему казалось, что он даже не дышит.
– Мне жаль, что ты видишь это, но мы не сможем вернуться, пока не закончится парад. – Голос вернулся мягким прибоем, обволакивая сознание и заглушая скрежет частей тел, визг сотен глоток, шкрябанье когтей, утробное рычание и пронзительный клёкот. Перебивая запах пота, мертвечины, стылой земли и чего-то иного. Согревая и не давая нечеловеческому холоду по открытым рукам, по шее и через взгляд пробраться в самое сердце.
– Обязанность всех гудзи – раз в год встречать хякки яко у своего храма и провожать его к другому. Обычные люди не должны соприкасаться с этими созданиями. Мы – стражи между мирами демонов и людей.
В воздухе, извиваясь змеёй, проплыл огромный китайский дракон бледно-голубого цвета с синеватыми прожилками. Когда его тело изогнулось в их сторону, на лицо Хирумы брызнули ледяные капли, а в нос ударил запах солёной морской воды.
– Этот год – символ бога Суйдзин – покровителя воды. За две недели до хякки яко природа подчиняется силе властвующего бога, и до самого шествия ею управляется основная стихия. Следующий год принадлежит Аматерасу.
Йоичи мысленно застонал. Жару он ненавидел даже больше, чем дожди.
Он вдруг понял, что с каждым словом Кобаякавы одеревенение медленно стекало с него, и он уже мог чувствовать своё тело. Медленно, с трудом разжал стиснутые кулаки – на ладони остались белые болезненные лунки от ногтей. Повернул голову, и шея тут же отозвалась короткой стрелой боли, будто мышцы очень долгое время находились в одном положении.
Каннуши внимательно наблюдал за ним, а затем спросил всего одно:
– В норме?
Хирума кивнул, возвращая взгляд на безобразное, но пугающе притягивающее зрелище.
Йоичи потерял счёт времени: они просто стояли и смотрели, как мимо них проходили, проползали, проплывали демоны и духи, аякаши и другие твари. Иногда ему казалось, что он замечал знакомых по ужастикам и детским страшилкам существ, но все они быстро сливались в бредущей массе. В какой-то момент стоящий от него по правую руку Сена слегка шевельнулся и обнадёживающе проговорил:
– Ещё немного. Парад скоро закончится.
Хирума хотел каким-нибудь образом показать, что понял, но тело снова не двигалось, заколдованное мистической атмосферой происходящего. Бесконечная череда монстров исчезала в деревьях на другом конце светящейся дороги так же, как и появилась. Его взгляд, перебегающий с одного существа к другому, зацепился за двигающегося чуть в стороне от основного потока ребёнка. На вид ему можно было дать пять или семь лет, не больше, а пол совершенно не угадывался ни по одежде, ни по лицу или причёске. Вообще, ребёнок выглядел так, как будто вывалился из другой эпохи, что-то вроде Хэйан или позже. Он был удивительно человечным среди окружающих разноформных тварей, наверное, поэтому Йоичи и заметил его. Вокруг ребёнка сохранялось пустое пространство, как вокруг прокажённого. Он держал в руках зажжённый бумажный фонарь и волочащийся по земле потрёпанный зонт.
Внезапно ребёнок посмотрел прямо на Йоичи, словно почувствовал пристальное внимание. Он остановился, повернувшись к скрытым защитными заклинаниями мужчинам всем корпусом. Его глаза оказались полностью заполнены матовой чёрной плёнкой без белков и зрачка.
Ребёнок зашагал к границе дороги; зонт слегка подпрыгивал на выступающих камнях. Он остановился у висящего в воздухе фонаря, и Хирума вздрогнул, заглянув в бледное детское лицо: в чёрных глазах не отражалось даже блика от огня. Словно две чёрные дыры уставились на него.
Тонкие синеватые губы приоткрылись и спросили:
– Как тебя зовут?
– Хирума-сан, – предупреждающе заговорил Кобаякава, не глядя на ребёнка. – Молчите, о чём бы оно ни спросило.
Йоичи сглотнул сухим горлом. Молчать он умеет превосходно – на груди, пониже сердца, размазанной кляксой распластался уродливый шрам, полученный от одного весьма дотошного психа. Тогда Хирума только и делал, что молчал.
Ребёнок требовательно повторил:
– Скажи мне своё имя.
Рядом напряжённо застыл каннуши – Йоичи краем глаза видел его сосредоточенное лицо и сдвинутые брови.
Существо, принявшее облик ребёнка, приказало:
– Имя.
В следующую секунду застывший в смоле безвременья мир ожил. Демон протянул маленькую ручку – прямо через защитную границу – и коснулся руки Хирумы. Йоичи с запозданием отшатнулся, но было поздно – засохший символ на тыльной стороне кисти влажной грязью стёк по пальцам. Среди не успевших исчезнуть ёкаев прошло движение; раздался рёв.
Сена выругался и стремительно вскинул левую руку, широким рукавом суйкана закрывая Хируме обзор. Звонко и встревоженно звякнули крохотные колокольчики золотого браслета на его запястье. В тот же миг молодой мужчина произнёс череду быстрых коротких слов на непонятном языке. С последним слогом с того места, где стоял ребёнок, в воздух взметнулся дикий визг. Он иглой вгрызся Йоичи в мозг и шипами прошёлся по коже. Золотые колокольчики тренькнули, и Хирума зажмурился от ярчайшей вспышки.
Когда зрение частично вернулось, хотя в глазах все ещё мельтешили цветные мушки, он с удивление обнаружил себя в светлеющем из-за восхода лесу. Светящейся дороги не было, как и шествующих по ней демонов.
Сена просто сказал:
– Хякки яко завершился.
* * *
Сена вызвался проводить до припаркованной у обочины машины. Спустившись по лестнице, он вдруг подошёл к одной из каменных собак и остановился напротив неё. Йоичи пригляделся: кажется, это та, с закрытой пастью, что «повернула» в его сторону морду. В памяти всплыла давно забытая и ненужная информация – А. «Начало».
Бок собаки рассекла широкая, в сантиметр, длинная трещина, начинающаяся от правой лапы, которой раньше точно не было. Каннуши провёл по выщербленному краю пальцем. Трещина не «заросла», как по какой-то дурацкой причине представил себе Йоичи. После произошедшего ночью он, чего доброго, начнёт верить в магию и сказочных пони.
Кобаякава оторвался от статуи и перевёл взгляд на Хируму. От самого леса они шли молча, в ощущении, будто разговор поставили на паузу и никак не могли к нему вернуться. Йоичи всей кожей чувствовал эту мучительно звенящую, выжидающую тишину. Сена молчал, и мужчина не придумал ничего лучше, как спросить:
– Так что насчёт свидания?
Каннуши фыркнул:
– Разве у кумичо клана есть время на свидания? – Карие глаза озорно прищурились.
Хирума довольно ухмыльнулся:
– Для тебя его найдётся сколько угодно. – И добавил в ответ на скептически выгнутую бровь: – К тому же, у меня есть чёртов секретарь. Надо же ему хотя бы иногда работать.
* * *
Во всём мире существовало всего лишь несколько вещей, в которые Хирума Йоичи верил безоговорочно, и в этот список уж точно не входили синоптики и астрологи. В ёкаев ему поверить пришлось. Впрочем, шанс добиваться одного упрямого, но неотвратимо сдающего позиции каннуши стоил ночных кошмаров и лёгкой паранойи.
Большой красный зонт, сведший их, при первом же удобном случае был насильно переселён в дом Йоичи как символ, что теперь-то Сена никуда не денется.
И очень скоро Хирума узнает, что, впуская в свою жизнь онмёдзи, он открывает двери и всем идущим рядом с ним существам. Он приучится к новой реальности, где будут демоны и боги, шикигами и ёкаи, страх и успокаивающая ладонь на руке, оберегающий перезвон золотых колокольчиков и мягкие слова поддержки.
И выкидывая из дома очередную потустороннюю мелочь, цедя ругательства из-за сорванного по вине духов свидания, Хирума со временем поймёт, что вся злость бесследно исчезнет – останется только затягивающий взгляд карих глаз и многообещающая улыбка. Его награда.
…Чертовски увлекательное будущее.
* * *
Некоторые пояснения и интересные факты
1. Идзанами и Идзанаги. Первые люди и, одновременно, первые ками. Брат и сестра, муж и жена. Породили все живое и существующее. Аматэрасу, Сусаноо-но-Микото и Цукиёши – дети, порождённые из головы бога Идзанаги после ухода богини Идзанами в Подземное Царство и их ссоры. Сейчас Идзанами почитается как богиня смерти. Предание гласит, что земля тогда была ещё совсем юной и плавала в воде, подобно масляному пятну или медузе. Первая пара божественных супругов, Идзанами (Чарующая) и Идзнаги (Чарующий), мешают морские волны копьём, сгущая тогда ещё жидкую землю и наделяя её плодородием. Позже они обзаводятся обильным потомством, среди которого были богиня Солнца и Света Аматэрасу, бог луны и ночи Цукуёми и бог Сусано-о, владыка морей. © NoNaMe, «Японские боги, призраки, демоны, оборотни»
2. San Francisco 49ers против Baltimore Ravens – Супербоул 2013, финальный матч NFL 2013 года, прошедший 4-го февраля.
3. Суйдзин – бог воды. Обычно изображается в облике змеи, угря, каппы или водяного духа. Поскольку вода считается женским символом, женщины всегда играли главную роль в почитании Суйдзина.
4. Аматерасу – богиня солнца и глава пантеона синтоистских богов; полное имя Аматэрасу-о-ми-ками, что значит "величественная, которая заставляет небеса сиять". Она рождена богом Идзанаги из капель воды, которой он омывал себя после возвращения из Ёми-но Куни, страны мёртвых.
5. Ребёнок, заговоривший с Хирумой – это Аме-фури-кодзо – дух дождя. Предстаёт в виде ребёнка, накрытого старым зонтом и несущего в руках бумажный фонарь. Любит плескаться в лужах. Безобиден.
6. Демонам ни в коем случае нельзя называть своё настоящее имя, потому что имя – это сущность (сю). Можно назвать вымышленное имя, но отзываться на него также не стоит, ведь тогда попадёте под заклятие.
7. Есть много способов попасть на хякки яко. Самый простой из них: перемена направлений. Суть её заключается в том, чтобы поехать в другом направлении, если в день, когда вы отправляетесь из дома, то направление, куда вам нужно идти, оказывается стороной света, где пребывает в это время бог направлений Накагами, затем остановиться на ночь где-нибудь, но не в том месте, которое является целью путешествия, а на следующий день ехать туда, куда нужно. Нужно много раз повторить такое по большим и малым улицам города, и пока кружишься – можешь попасть на Хякки яко © Юмемакура Баку «Жаба»; перевод Светланы Колышкиной.
Автор: Junigatsu
Бета: Тэн Морган
Фандом: Eyeshild 21
Пейринг: Хирума/Сена
Жанр: АУ, мистика, повседневность, сёнен-ай
Рейтинг: PG-13
Саммари: Хирума Йоичи не любит дождь и не верит в мистику. Однако одна судьбоносная встреча и красный зонт перевернут его жизнь самым непредсказуемым образом.
Веришь ли ты?Примечания:
Асагуцу – чёрная деревянная обувь типа калош.
Каннуши – священники синто. В наше время все каннуши разделяются на три разряда: священнослужители высшего ранга (главные священники храмов) называются гудзи, священники второго и третьего рангов, соответственно, нэги и гонэги.
Каригину (букв. «охотничья одежда») – преимущественно мужская одежда с как бы надрезанными плечами. Одевается через голову, не сшит по бокам, рукава длинные и широкие, пришитые только посередине, часто с прошитой строчкой-лентой по краю для сбора оных.
Мико – молодые помощницы-девочки в храме. Они также являются жрицами храма. Мико могут быть только незамужние девушки. Часто таким способом подрабатывают студентки.
Сайсен-бако – коробка, в которую люди бросают деньги как способ выразить их благодарность за божественную помощь или для показа их искренности, когда они просят помощь.
Сузу – колокол, в который звонят молящиеся, чтобы объявить богам храма, что они прибыли молиться.
Такаэбоши – высокий колпак священнослужителей.
Тори – красные ворота, стоящие на дороге в храм. Разделяют современный мир и мир духов.
Фудэ – кисть для каллиграфии. Существует большая кисть для письма больших символов и маленькая для написания имени художника.
Хакама – широкие длинные шаровары.
Хибакама – широкие штаны мико красного цвета.
Машина с трудом вырвалась из пробки, образовавшейся при выезде из центрального района, и сразу набрала максимально допустимую скорость. В лобовое стекло с упорством молодых баранов молотили крупные капли дождя. Над городом уже почти неделю висел циклон, принёсший с океана большую влажность и непрекращающиеся ливни. Все улицы, люди, здания окрасились серым, монотонно-блеклым; серость преследовала с утра и до утра, лишь время от времени прерываясь тусклым светом солнца. Синоптики предсказывали ещё больше осадков. Астрологи обещали для Водолеев неделю трудовых успехов и встречу любви всей жизни.
Хирума никогда не доверял ни тем, ни другим.
– В два часа встреча с Шисей-гуми. Они хотят обсудить возможность мирного урегулирования конфликта с Намаготори.
Хирума бросил взгляд в окно машины. Они снова угодили в ловушку из еле плетущихся автомобилей, но хотя бы двигались. Конец рабочей недели и общая дождливость по городу гнали домой даже самых заядлых тружеников.
– Йоко-сан обещала зайти вечером. – Секретарь бросил короткий взгляд в салонное зеркало. Кажется, он слегка насмехался. – Вы велели предупредить заранее.
Хирума раздражённо цыкнул.
Серость и скука.
Машина тронулась, проехала немного, и неожиданно что-то яркое возникло в окне. Хирума уцепился за него взглядом, поворачивая голову.
– Останови.
Секретарь растерялся:
– Хирума-сан, здесь нельзя останавливаться. – Помедлив в ожидании ответа, но так его и не получив, он включил поворотник и кое-как сумел припарковаться с правой стороны, вынужденно выслушивая негодующие сигналы других водителей.
Хирума не сводил глаз с ослепительного пятна, находящегося на другой стороне дороге, хотя для этого ему пришлось неудобно извернуться. Ярко-красный большой зонт выделялся на фоне льющегося потока воды, как чёрная собака выделялась бы у белой стены. Цвет был настолько сочным и кажущимся инородным среди окружающей бесцветности, что почти слепил глаза.
Зонт слегка наклонился в другую сторону, открывая стоящего под ним человека. У Хирумы низ живота заполнился приятным, хорошо знакомым теплом. Молодой священнослужитель, одетый в традиционную одежду каннуши: белый каригину с широкими рукавами и белыми хакама, наклонив голову, внимательно слушал пожилую женщину. Та держала его за руку и о чём-то оживлённо рассказывала, прячась под свой смешной жёлтый зонтик. Неожиданно оба рассмеялись, и, глядя на сияющую искреннюю улыбку молодого мужчины, Йоичи почувствовал, что его повело.
Каннуши кивнул женщине, что-то сказал и на прощание ещё раз улыбнулся. Поглядел вслед уходящей собеседнице, бездумно взъерошил коротко стриженые волосы, отчего такаэбоши чуть не свалился, развернулся и стал подниматься по длинной каменной лестнице, которую Хирума не заметил. Шум дождя наверняка заглушал даже стук деревянных асагуцу. Йоичи проводил красный зонт и его обладателя немигающим взглядом, пока они не скрылись за густой листвой деревьев.
Он даже и не знал, что в этом районе есть храм.
Довольно улыбнувшись и откинувшись на мягкое сиденье, Хирума бросил секретарю:
– Поехали.
У него появилась симпатичная такая причина воздать почести богам.
Преодолев последние ступени, Хирума ступил на площадку перед храмом. С недовольством отметил, что дыхание к концу всё же сбилось – быстрый подъём в двести ступеней дался ему не так легко, как хотелось бы. Моросящий дождь сделал дорогу ещё труднее – из-за него брендовые ботинки Йоичи всё норовили поскользнуться на мокром камне и спустить хозяина вниз. Хирума не раз про себя проклял чёртову погоду, которой вздумалось утопить город в воде. Насколько он помнил, такого потопа не было ни разу за всю его жизнь.
Как он и предполагал, фанатиков, жаждущих помолиться в безумствующую непогоду, не оказалось. Главный храм выглядел мокрым и одиноким без посетителей, хотя его нельзя было назвать запустелым. Дорожки аккуратно подметены, первые упавшие листья собраны в небольшие кучки, кусты знакомой и незнакомой растительности не торчат бесконтрольно своими ветками. Сразу видно, что за храмом и территорией тщательно ухаживают, пусть и позволяют траве расти так, как ей хочется.
Хирума через тори прямиком направился к главному входу, стремясь как можно скорее оказаться под крышей, вне льющейся с неба воды. Оставив без внимания коробку для подношений богам, он заскочил на помост и встряхнул зонтом, сворачивая его. Прислушался. В храме стояла тишина, только откуда-то издалека доносил неясный шорох голосов. Решив, что вламываться в чужой дом – не самый оригинальный способ начать знакомство, Йоичи обхватил толстый канат висящего рядом с сайсен-бако колокольчика и резким движением заставил его звучать. В шуме дождя разнёсся протяжный низкий звук.
Какое-то время ничего не происходило, и Хирума уже собрался позвонить в сузу снова, но неожиданно раздался голос, и совсем не оттуда, откуда ждал Йоичи:
– Добрый вечер. Вам нужна помощь?
Йоичи развернулся. Перед ним с приветливым выражением лица стоял тот самый каннуши. Вблизи он выглядел даже моложе, чем показалось издалека – наверное, потому, что на голове не было нелепой шапки, и темно-русые волосы топорщились в разные стороны. Карие глаза ожидающе смотрели на гостя.
А ведь Хирума даже шагов не слышал.
По какой-то причине каннуши держал в руке большую кисть фудэ, а на белой ткани каригину расплывалась жирная клякса чернил. Проследив взгляд мужчины, священнослужитель вдруг слегка застенчиво улыбнулся и пояснил:
– Дети задели.
У Хирумы что-то кольнуло в сердце.
– Что-то вы не похожи на счастливого многодетного отца, – произнёс он с холодным равнодушием.
Молодой мужчина растерянно моргнул, замер на секунду, а потом рассмеялся. Йоичи с возросшим интересом принялся рассматривать растянутые в улыбке губы.
– Вы не так поняли. Я проводил урок каллиграфии, и один из детей задел меня своей кистью. Чужих детей, – уточнил каннуши.
Йоичи с довольством хмыкнул. Что ж, значит, не придётся разбираться с женой.
– Так я могу чем-то помочь, или вы просто пришли помолиться?
– Можете. Я лишь недавно узнал про этот храм и заинтересовался им. – Хирума окинул собеседника быстрым взглядом, кое-что прикидывая. – Вы здесь нэги или гонэги?
– Вообще-то, гудзи, – поправил тот. Йоичи удивлённо вскинул бровь.
– А не слишком ли вы молоды для главного священника?
– Мне двадцать пять! – Каннуши выглядел слегка возмущённым. Хируму это позабавило – оказывается, его нового знакомого легко можно вывести из почтенного равновесия, так присущего всем священникам.
– Двадцать пять – и уже глава храма? Неплохой подъём по карьерной лестнице.
Каннуши нахмурился. У него был прямой взгляд, не стесняющийся и не боящийся смотреть в глаза другому человеку, и, скорее всего, именно эта черта в нём и привлекала людей. Хируму этот взгляд уже поймал в ловушку, он чувствовал, что увязает всё сильнее и сильнее.
– Вы намекаете, что я незрел для этой должности?
Хирума с тягучим удовольствием наблюдал за сменой эмоций на открытом, как книга, лице. Подобными простаками манипулировать до неприличия просто, поэтому, похоже, затащить к себе в постель этого каннуши не составит труда.
– Я этого не говорил, – заметил Йоичи и с преувеличенным интересом оглядел здание. – Храм в хорошем состоянии. Вы заботитесь о нём с самого посвящения?
Несколько секунд в каннуши боролись два чувства, но сердитость проиграла гордости за храм, и он смягчившимся голосом поддержал разговор:
– Нет. Меня назначили сюда около трёх месяцев назад.
– А где служили до этого?
– В храме Идзанами в другом городе. Если хотите, я могу устроить вам экскурсию и показать... – вдруг каннуши замолчал и, слегка склонив голову набок, посмотрел на гостя так, будто разглядел в нём что-то необычное. Неожиданно тихонько фыркнул: – Но, кажется, вас больше интересует не храм, а я.
В голове Йоичи звонко тренькнули невидимые колокольчики.
– И что, если вы правы? – Он позволил своему взгляду стань более откровенным, насмешливо-приглашающим, таким, на который велись и женщины, и мужчины. Уже давно ему не нужно прилагать особых усилий, чтобы соблазнить кого-то.
Священник подозрительно прищурился. Йоичи практически видел, как крутятся шестерёнки мыслей в чужой голове.
– Тогда, боюсь, вы не найдёте в этом храме того, за чем пришли.
– Вы в этом уверены? – Хирума немного сместил корпус в сторону собеседника, становясь ближе и явственно давая понять, что, несмотря на заверения, собирается получить желаемое. Он ожидал, что каннуши отшатнётся или хотя бы сделает шаг назад, но был приятно удивлён, когда его одарили открытым недовольным взглядом карих глаз. Будто этому мужчине претила мысль не о заинтересованности со стороны своего же пола, а чужая самоуверенность.
– Уверен.
Некоторое время они из чистого упрямства не отводили взгляды, а затем Йоичи расплылся в ухмылке:
– Тогда вы просто вынуждаете меня доказать вашу неправоту.
Смешавшись, священник открыл рот для ответной реплики, но его опередил звонкий женский голос, раздавшийся близко и с той стороны, откуда пришёл сам Хирума:
– Сена, прости, что задержалась! Встретила Фуюдо-сан и заболталась. Представляешь, она… – На веранду из-за угла дома вышла высокая девушка, по виду – студентка, держа в одной руке свёрнутый зонт, а в другой – большой пакет. Бело-красные одежды мико слегка намокли на рукавах и низе хибакама. Заметив Хируму, она замолчала и, опомнившись, слегка поклонилась, выражая почтение. Йоичи, внутренне скривившись, ответил слабым наклоном головы, чем вызвал на лице девушки еле заметное негодование.
– Мамори, – поприветствовал каннуши. Он спохватился и поспешно забрал у мико тяжёлый пакет. Химура недовольно отметил нежную улыбку, осветившую лицо молодого мужчины, когда он смотрел на свою, похоже, очень близкую подругу. Или девушку, пакостливо добавил внутренний голос.
Настроение стремительно катилось в минус.
– У нас гость? – Мико откинула мешающую прядь длинных волос за спину и глазами указала на Хируму. Тот сделал вид, что не заметил откровенного сканирующего взгляда.
– Эм… да. Нет. Господин… – каннуши запнулся и озадаченно взглянул на гостя.
– Хирума Йоичи.
– Хирума-сан зашёл осмотреть храм. – Любой проницательный человек, имеющий глаза на нужном месте, заметил бы натянутость улыбки. Кажется, эта мико не была полной дурой, отнюдь. Она быстро оценила напряжённую атмосферу между собеседниками и гораздо пристальнее вгляделась в гостя. Когда их взгляды повторно пересеклись, Хирума понял, что их неприязнь стала взаимной.
– Правда? – не слишком доверчивым голос протянула девушка. Вдруг она вспомнила о другом и поинтересовалась: – Ты уже закончил урок?
Лицо каннуши на миг приобрело забавное непонимающее выражение, а потом глаза расширились от ужаса. Он почти бегом кинулся обратно в главное помещение, откуда, если прислушаться, уже доносились звуки разрушений.
– Не забудьте раскрыть зонт, когда будете уходить, а то промочите дорогой костюм, – посоветовала мико, плохо пряча язвительные нотки. Хирума с трудом удержался от острой подколки в ответ. Он мрачно посмотрел на усилившийся дождь и растущие в геометрической прогрессии лужи и резким движением открыл зонт. Ему предстоял опасный спуск по мокрой лестнице до машины.
Шагнув с веранды, Йоичи ухмыльнулся.
«Сена», значит?..
Примечания:
Ёкаи – сверхъестественные существа. В японской мифологии часто упоминаются животные, обладающие волшебной силой. Согласно легендам, большинство из них обладает антропоморфными чертами или умеет обращаться в людей.
Кумичо – глава клана якудза.
Окатабира – нижняя рубашка; надевалась в основном летом. Её предназначение – впитывать пот (откуда второе название, «асэтори но катабира», или «одежда, забирающая пот»). Тем не менее, её могли надеть и зимой.
Сёдзи – в традиционной японской архитектуре это дверь, окно или разделяющая внутреннее пространство жилища перегородка, состоящая из прозрачной или полупрозрачной бумаги, крепящейся к деревянной раме.
Раздалось приглушённое звяканье сузу, и Сена непроизвольно вздрогнул. С некоторых пор он стал настороженно относиться к доносившимся с улицы звукам вообще и звону колокольчика в частности. А всё из-за одного слишком частого гостя. При воспоминании о Хируме-сан Сена нахмурился и тут же поспешил вернуться к утренним молениям. Этот мужчина всегда умудрялся смешать его чувства своим поведением, неординарным и вызывающе пренебрежительным. Внешне он вёл себя предельно учтиво, но под маской холодной невозмутимости выступали дерзость и неподобающая для храма наглость. И эти почти открытые намёки…
Поняв, что молиться должным образом не получится, Сена раздражённо вздохнул и быстро встал с пола, поправил каригину. У него ещё со вчерашнего дня остались кое-какие дела, которые необходимо сделать до обеда, поэтому размышления о Хируме-сан можно оставить до лучших времён. Сена очень надеялся, что мужчина не появится в храме хотя бы до конца следующей недели. В эти выходные произойдёт очень важное явление, не присутствовать при котором он не может.
– Простите, – вдруг неуверенно позвали со стороны сайсен-бако. Сильная нужда или несчастье привели кого-то даже в такое ненастное утро. Сена направился встречать гостью.
Сена вышел на веранду и помог женщине спуститься по небольшой лесенке. Та горячо поблагодарила, клятвенно пообещав сделать всё, как ей было рекомендовано, и медленно зашагала прочь, не раскрыв зонта. Сена смотрел ей вслед, пока приближающийся шум громких мужских голосов не отвлёк его. Среди смеющихся голосов явственно звенел женский. Сена сокрушённо выдохнул.
По главной лестнице, ведущей к храму, в сопровождении трёх парней неторопливо поднялась Сузуна, кокетливо улыбаясь каждому. При поворотах головы короткие смоляные волосы – причина вечного брюзжания старого гудзи соседнего храма Цукиёши – весело взлетали в воздух и вызывали восторженное умиление сопровождающих. Мико лукаво посмотрела на идущего слева парня, что-то сказала, и компания взорвалась хохотом. Заметив наблюдающего за ними Сену, девушка издали радостно помахала рукой. Молодые парни чуть моложе самого каннуши, надо отдать им должное, склонились в уважительном поклоне и, распрощавшись с Сузуной, направились обратно. Девушка с широкой улыбкой и блестящими хитрыми глазами подошла к Сене.
– Будешь хмуриться – появятся морщины.
– Я не хмурюсь, – возразил Сена, машинально поднимая руку и касаясь пальцем места между бровями. Заметив его жест, Сузуна рассмеялась:
– Ну, тогда тебе не грозит превратиться в старика Палку.
При упоминании гудзи храма Цукиёши Сена поморщился:
– Не говори о нём. Мне ещё сегодня идти на совет глав храмов.
Мико фыркнула:
– Твоя проблема, что ты так любезничаешь с этими старыми пнями.
– Сузуна! – наигранно строгим голосом упрекнул Сена. Впрочем, девушка его раскусила.
– Как продвигаются приготовления? – Сузуна сменила тему. Они вместе прошли в комнату, выполняющую функции гостиной. Девушка кинула на диван свою маленькую сумочку и устало плюхнулась в кресло. Сена прошёл в небольшую аккуратную кухню и ответил уже оттуда:
– Почти всё готово.
– Может, мы с Мамо-нээ всё-таки поможем тебе?
Вскоре Сена вернулся со стаканом сока, который протянул обрадовавшейся девушке.
– Нет. Ты же знаешь, что для вас это может быть опасно.
Сузуна внимательно посмотрела в его лицо.
– Ты точно будешь в порядке?
Сена лишь утвердительно кивнул и мягко улыбнулся.
– Рад, что вы всё-таки пришли. – Хирума не смог удержаться от широкой ухмылки при виде изменившегося лица молодого каннуши, когда тот узнал встретившего его на пороге дома человека. Впрочем, он быстро справился с изумлением и принял сдержанный вид, подходящий священнослужителю.
– Никогда бы не подумал, что якудза могут бояться демонов и духов, – скептически произнёс каннуши, оглядывая сад. Он повернулся к Йоичи боком, чтобы осмотреть всю территорию и фасад дома. Хирума же наслаждался чётко выделяющимся на фоне деревьев профилем.
– Давайте лучше считать меня частным предпринимателем, – предложил он.
Гость очень выразительно взглянул на дежуривших у подъездных ворот массивных широкоплечих мужчин, из-под одежды которых явственно проступало оружие, а по оголённым рукам змеились татуировки.
– Частным предпринимателем с хорошей охраной, – поправился Йоичи с усмешкой. Ему невероятно нравилось, что каннуши не проявлял страха или отвращения в окружении незнакомых, устрашающего вида вооружённых людей, от присутствия которых среднестатистический человек начинал дрожать и обильно потеть. Будто для него прийти в особняк крупного преступного клана страны – как посетить любого другого законопослушного прихожанина. Посторонившись, Хирума сделал приглашающий жест и осведомился: – Может быть, кофе, Сена?
Каннуши резко обернулся к нему, отчего широкие рукава каригину гневно взметнулись в воздухе.
– «Кобаякава», прошу, – холодно сказал он, и Хирума оценил решительный взгляд, без отвратительного испуга или угодливости. Мало кто, зная его статус, осмеливался смотреть на него так. Заинтересованность в этом мужчине только как в партнёре по сексу начала перерастать в нечто иное.
– Кобаякава-кун, – пробуя имя на слух, произнёс Йоичи, не переставая следить глазами за реакцией гостя. Тот легко выдержал насмешливый взгляд. Хирума хмыкнул и снова спросил: – Кофе?
– Нет, спасибо. Вы позвали меня провести обряд очищения, и я предпочту заняться работой. – Каннуши внимательно осмотрел просторный коридор, начинающийся сразу за дверью, потом повернулся к хозяину дома: – Почему вы решили, что здесь есть ёкаи?
– Мои люди что-то видели, – запросто соврал Йоичи. – Женщину с длинными чёрными волосами или вроде того.
Разумеется, никакой женщины и уж тем более ёкаев в его доме не было. Ему просто пришла в голову гениальная по своей простоте мысль, как можно пригласить к себе упрямого каннуши и не получить мгновенный отказ. Расчёт оказался верным: Сена был слишком ответственным и мягкотелым, чтобы отказать в помощи нуждающемуся, пусть даже им стал, как выяснилось на месте, надоедливый якудза.
– А вы сами её видели?
Они по коридору прошли в ближайшую комнату. Каннуши остановился у самого порога и будто прислушался к чему-то. Йоичи определённо завораживало его сосредоточенное лицо.
– Нет. Я не верю во всю эту мистическую чушь, – признался Хирума неожиданно для себя. Он уж точно не собирался давать приманенной обманом жертве поводов усомниться в искренности его намерений. Просто этот каннуши оказывал на него странное действие, заставляя неосознанно выболтать правду и расслабиться под всё понимающим тёплым взглядом.
Кобаякава слегка иронично вскинул бровь, разом разрушая напускную величественность образа, и скосил глаза на собеседника.
– Не верите или боитесь верить?
Моменты, когда Хирума Йоичи не смог придумать ответ, случались чертовски редко и ненадолго выбивали из колеи. Впрочем, каннуши, похоже, и не требовался ответ. Он обошёл комнату по периметру, замирая у углов секунды на две и поворачивая голову так, словно что-то искал. Повернулся к Хируме и попросил:
– Можем мы перейти в другую комнату?
Хирума через открытые сёдзи провёл его в гостиную. Сидевший там грузный, с пересекающим лицо шрамом мужчина проворно вскочил и склонился в почтительном поклоне:
– Кумичо!
Йоичи ленивым жестом показал, что он может идти. Едва ли вспомнив о подчинённом, он краем глаза заметил застывшего и уставившегося на него гостя. Каннуши выглядел ошеломлённым: стоял со слегка приоткрытым ртом и расширенными глазами. Встретившись с озадаченным взглядом Хирумы, нерешительно переспросил:
– Кумичо?
Йоичи кивнул, про себя пытаясь предугадать дальнейшее поведение молодого мужчины. Что он сделает? Не сбежит точно – это Хирума понял уже с первой секунды их разговора. Отстранится, отгородится ширмой безразличия как остальные хреновы бесполезные людишки? Или, возможно, попытается заручиться покровительством главы клана?
Сена же просто сказал: «А, понятно», и отвернулся, увлечённый обследование комнаты.
Мягко говоря, Йоичи был сбит с толку.
Он дождался, когда каннуши повторит свой ритуал, и с деланным безразличием, хотя любопытство жгучей пружиной сжалось в желудке, бросил:
– Мне интересно, кем вы меня считали раньше.
– «Частным предпринимателем», у которого слишком много свободного времени.
Хирума фыркнул, впитывая ненасытным взглядом искреннюю, впервые направленную ему насмешливо-саркастичную улыбку на тонких губах.
– Пойдёмте дальше.
Они обошли все комнаты первого этажа, заглядывая даже в нежилые помещения, затем поднялись на второй этаж. Здесь была только одна огромная комната, разделённая на отсеки тонкими стенами, стилизованными под пейзажные рисунки. В центре, сразу привлекая внимание вошедшего, чернел искусственный камин, перед которым Хирума в ближайшее время собирался в первый раз взять этого притягательного и, конечно же, податливого, раскрытого каннуши. От этих мыслей по телу прошла горячая волна предвкушения и закололо кончики пальцев.
Было видно, что окружающая обстановка произвела на Кобаякаву нужное впечатление. Хирума самодовольно ухмыльнулся за спиной каннуши – тому не раз придётся здесь проводить время, хочет он того или нет.
Для него же лучше, чтобы хотел.
Йоичи плавной пружинистой походкой подошёл к молодому мужчине и будто случайно провёл раскрытой ладонью по спине, приглаживая свободно висящий каригину, подталкивая в сторону одной из дверей. Сена вздрогнул и выгнулся, уходя от прикосновения, кинул сомневающийся взгляд. Хирума сделал шаг вперёд и с усмешкой пояснил:
– А вот здесь я часто слышу стоны и шуршание одежды.
Нахмурившись, каннуши прошёл в комнату и остановился возле большой двуспальной низкой кровати. Повёл головой из стороны в сторону, тщательно осматривая помещение и предметы.
– Чья это комната?
– Моя спальня, – протянул Йоичи, касаясь дыханием затылка и уха мужчины. Русые волосы слабо зашевелись, а короткие волоски на шее встали дыбом. Сена почти что подпрыгнул и широко шагнул вперёд, оборачиваясь. Хирума стоял достаточно близко, чтобы рассмотреть немного расширенные зрачки карих глаз. Ему льстило думать, что именно он стал причиной взволнованности столь желанного тела.
– Хирума-сан… – глухо произнёс каннуши, прищурив глаза. – Для чего на самом деле вы меня позвали?
Йоичи порядком достало это дерьмовое выканье и ходьба вокруг да около, но он сказал себе сдерживаться, чтобы не вспугнуть насторожившегося гостя. Он прислонился бедром к спинке кожаного кресла, скрестил руки на груди и открыто залюбовался рассерженным лицом со сведёнными бровями и упавшей на глаза неровной чёлкой.
– Чтобы изгнать демонов, разумеется. – Впрочем, полностью скрыть сарказм в голосе ему не удалось.
Несколько секунд Кобаякава не мигая изучал его, а потом, словно поверив, свободно выпрямился.
– В вашем доме нет ничего потустороннего, господин кумичо, – сдержанным тоном сообщил он, собираясь выйти из комнаты. – Можете успокоить своих людей.
Хирума дождался, когда мужчина пройдёт в непосредственной близости от него, и ловко поймал за запястье, незаметно положив большой палец на вену. К его острому разочарованию, пульс оставался ровным. Похоже, отточенные годами уловки соблазнения на этот раз потерпели полный крах. И, как ни хотел признавать Йоичи, это болезненно ударило по его самолюбию.
Каннуши почти бесшумно устало вздохнул, повернул к собеседнику голову и плавно вытащил руку из захвата.
– Прошу прощения, но мне нужно идти.
Ладонь Йоичи безвольно разжалась; на коже сохранилось чужое тепло. Нос неожиданно уловил лёгкий сладковатый запах благовоний, который раньше не ощущался.
Он догнал Кобаякаву и взглянул сверху вниз, задержавшись взглядом на узкой полоске открытой кожи между высоким воротником голубой окатабира и кромкой волос. Когда каннуши наклонял голову, полоска становилась шире, и показывался выступ седьмого позвонка.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, Хирума спросил скорее ради интереса, чем предпринимая очередную попытку обольщения:
– Чем я могу отплатить за потраченное вами время?
– Пожалуйста, не приходите больше в храм. Вы пугаете прихожан.
Йоичи ухмыльнулся:
– Только если вы согласитесь пойти со мной на свидание.
От страдальческого взгляда уголки рта сами собой поползли в стороны. Он всегда добивается своего.
Хирума Йоичи всю сознательную жизнь не верил во многие вещи, и в этот список, помимо синоптиков и астрологов, входили и ёкаи. Однако последующие события заставили его серьёзно поменять взгляды на видимую и, главное, невидимую части обыденного человеческого мира.
Был четверг.
А в ночь субботы двухнедельные дожди, до этого не прекращающиеся больше чем на полдня, закончились сами собой и совершенно неожиданно.
Примечания:
Комаину (Кома-ину) – каменные собаки, которые встречаются при входе в храм, охраняют окрестности. У одной собаки всегда открытый рот и называется она A (означает «начало»), у другой всегда закрытый рот и называется она Un (означает «конец»).
Онмёдзи (Оммёдзи) (мастер инь-ян) – это человек, постигший законы мироздания и баланс сил, управляющих вселенной. Онмёдзи может предсказывать будущее (не на уровне конкретных событий, а на уровне тенденций), взаимодействовать на равных со сверхъестественными существами, определять благоприятные места и направления, очистить человека или место от порчи, наваждения, болезни, а также их навести.
Суйкан – то же, что и каригину, но короче и может заправляться в штаны.
Шикигами – духи, которых призывает себе на службу практикующий оммёдо. Ближайший по значению западный термин — фамильяр.
Хирума захлопнул дверцу машины и полной грудью вдохнул чистый свежий воздух. Прохладный ветер залез под футболку, отчего на руках выступила «гусиная кожа». Полная бледнолицая луна жирным пятном застыла на чёрном небе в окружении ярких точек звёзд, и Йоичи задрал голову, невольно любуясь ночной панорамой. В центре города давно не увидишь такую красоту из-за неоновых, горящих круглые сутки вывесок, фонарей и окон домов. Висевшие тучи рассосались практически мгновенно – всего за несколько часов до полуночи, будто кто-то провёл рукой, стирая надоевшую пыль. Давно пора – Хируме осточертели бесконечные дожди.
Перешагивая и огибая лужи, он дошёл от проезжей части до первой ступени лестницы, ведущей к храму, и начал подъём. Скорее всего, виноват был ломающий реальность тусклый свет луны, но Йоичи, буквально на миг и на периферии взгляда, показалось, что одна из каменный собак – А или Ун, без понятия, повернула свою голову вслед за ним. Мужчина замер и всмотрелся в каменную морду. Естественно, та осталась в свойственной всем статуям неподвижности. Хмыкнув из-за собственной вдруг разыгравшейся мнимости, он продолжил путь.
Площадка перед храмом оказалась погружённой в вязкую черноту теней от высоких раскидистых деревьев. После освещённой улицы темнота почти слепила, и Йоичи, чертыхнувшись, достал из кармана джинсов телефон. Тусклый свет экрана осветил маленький участок под ногами, ещё больше сгущая вокруг него тени. Атмосфера стала совсем как в дешёвом фильме ужасов.
Хирума попытался определить свой дальнейший маршрут. Он совершенно не разбирался в архитектуре храмов, и понятия не имел, в каком здании находятся жилые помещения служителей. В конце концов, его могли бы и встретить, раз таким оригинальным способом пригласили на встречу. Доверившись чутью, он просто пошёл вперёд.
В какой-то момент скользнувший по тёмной стене деревьев взгляд уловил где-то впереди и слева белый длинный силуэт, очень похожий на часть каригину. Фигура двигалась, и явно не в сторону Йоичи. Он прибавил шаг, стремясь догнать вздумавшего играть в прятки каннуши.
Хирума, ослабив бдительность, наступил в глубокую лужу, и нога практически по щиколотку погрузилась в воду, залившуюся в кроссовок и намочившую штанину. Йоичи выругался, на миг потеряв белый силуэт из виду. В это же время спешащие на три минуты наручные часы приятным механическим женским голосом сообщили, что наступило ноль часов и ноль минут. И как только отзвучал последний слог, густая тишина навалилась на окружающее пространство, снова поглощая любые звуки. Хирума совершенно неожиданно, как это иногда случается, осознал, что до этого не слышал ничего, кроме своих шагов. Будто всё вокруг него застыло в беззвучном вакууме в ожидании чего-то.
Каннуши остановился, и Йоичи, выбравшись на выложенную утоптанными в землю камнями дорожку, в двадцать широких шагов оказался за его спиной. Не сумев сдержать раздражение, ядовито произнёс:
– Ты всех своих любовников заставляешь бегать по лесу, или такая честь выпала только мне?
Кобаякава вздрогнул и с лицом, выражающим полнейшую растерянность и потрясение, развернулся на голос.
– Хирума-сан?! – Молодой мужчина обшарил Хируму взглядом, точно не верил увиденному. – Что вы здесь делаете?!
Йоичи опасно прищурил глаза.
– Пришёл, как ты и просил.
– Я? – искренне переспросил каннуши, взметнув от изумления брови. А Йоичи вдруг почувствовал, что он ну ни капли не притворяется идиотом с целью поднять себе цену. – О чём вы?
Хирума открыл было рот, чтобы рассказать, как всего полчаса назад сидел в своей комнате, лениво пил пиво и смотрел повтор матча Сан-Франциско против Балтимор Рэйвенс, но его отвлёк лёгкий шум в окне. К внутренней стороне стекла прилип бумажный человечек – такой, как любят вырезать дети, играя в онмёдзи, – и слегка дрожал от ветра. Заинтересованный, Йоичи встал с дивана, открыл створку и схватил бумажку. На передней части аккуратным каллиграфическим почерком чернилами было написано лишь название хорошо известного храма.
И он, как дурак, сорвался с места, убеждённый, что своенравному каннуши надоело ломать комедию.
Почему-то только сейчас мелькнула здравая мысль, что обычный человек не мог незамеченным пробраться на территорию особняка главы клана якудза и уж тем более приклеить бумажного человечка к окну на втором этаже.
Каннуши вздрогнул без видимой на то причины, словно резко вспомнив о чём-то, и схватил Хируму за предплечье, подталкивая в обратную сторону. Лицо в голубоватом свете мобильника выглядело бледным и взволнованным.
– Неважно! Вам нужно уходить отсюда!
Йоичи напряг ноги, сопротивляясь поразительно сильным, хоть и худым рукам. Скопившееся за последние минуты раздражение вскипело до состояния взрывоопасной смеси, к которой ещё немного – и поднесут фитиль.
– Да с хрена ли я?!.
Конец его фразы прервался зычным голосом гонга. Протяжное раскатистое эхо от двух следующих друг за другом ударов в невидимый инструмент пронеслось по замершему лесу и тяжёлым сгустком скрутилось у Йоичи в животе.
А с третьим ударом окружающий мир взорвался огнями.
Нет на свете человека, который совершенно не испытывал бы страха. Хирума никогда не причислял себе такое безрассудное качество, цинично и самокритично признавая собственные, иногда возникающие изъяны. Но он всегда устранял первопричины. То, чему он стал свидетелем, не имело никакого отношения к земным явлениям.
С третьим ударом огромного, судя по звуку, гонга чернота леса вспыхнула огнями в возникших из ниоткуда бумажных фонарях. Они висели в воздухе так, словно были привязаны к чему-то невидимому невидимыми же нитками, и слегка покачивались от поднявшегося ветра. Фонари протянулись один за другим и образовали светящуюся широкую дорогу, по которой мог бы проехать автомобиль. Взгляд Хирумы сам собой опустился вниз – в лесу точно не могло быть дороги из больших каменных плит.
Откуда-то с начала светящегося пути, уходящего изогнутой дугой вглубь деревьев, донёсся свист флейты.
Йоичи на миг почувствовал, что его сердце остановилось. Он вцепился пальцами в погасший телефон и практически прокаркал из-за появившегося в сухом горле комка:
– Чт… что это?
– Хякки яко. Ночной парад сотни демонов.
Необыкновенно ровный голос заставил Хируму оторвать взгляд от пугающего света фонарей и посмотреть на каннуши. Тот стоял рядом, и его лицо, всего минуту назад панически обеспокоенное, было абсолютно спокойным. Когда он чуть повернул голову и мазнул по Йоичи взглядом, по позвоночнику мужчины спустилась ледяная волна.
Будто никогда и не существовало растерянного, смущённого, раздражённого, приветливого, забавного мужчины, младше самого Хирумы всего на пару лет.
Такой взгляд просто не мог принадлежать обычному человеку.
Как будто прочитав его мысли, Кобаякава весело хмыкнул:
– Не бойтесь, Хирума-сан, я такой же человек, как и вы.
– Что-то ты не выглядишь особенно удивлённым происходящим. – Йоичи со второго раза удалось подчинить собственный голос, несмотря на некоторый шок. Всё-таки не каждый день имеешь возможность попасть на мифическое шествие не менее мифических тварей.
Сена беспечно пожал плечами.
– Потому что, в отличие от вас, я знал о существовании демонов практически с рождения. Они являются частью моей жизни в такой же степени, как для вас – люди.
– Только люди не жрут других людей и не превращаются в уродливых тварей. – Почему-то ничего иного, кроме киношных зомбяков и вампиров, Хирума не смог вспомнить о ёкаях. Наверное, заработал своеобразный механизм защиты: мозг перешёл в режим сбора данных, а анализировать полученную информацию он будет позже.
Йоичи цинично поправил себя: если у него вообще будет это «позже».
Кобаякава развернулся к нему лицом и долгих несколько секунд смотрел в глаза засасывающей темнотой чего-то древнего и потустороннего. Произнесённые им слова вошли в кожу Йоичи и, казалось, впитались в кровь:
– Вы забываете: это люди делают из людей монстров, изменяя, убивая и причиняя насилие.
Свист флейты повторился – на этот раз значительно ближе. Хирума смог различить нарастающий волной гул, идущий справа. Он спросил, хотя почти на сто процентов был уверен, что знает ответ:
– Что там?
Движение сбоку отвлекло от пристального вглядывания в конец бескрайней сияющей дороги. Сена наклонился, для чего-то окунул пальцы правой руки в ближайшую лужу, придержав другой рукой мешающийся рукав суйкана, зачерпнул немного грязи и выпрямился.
– Они идут. Дайте руку.
Хирума сощурил глаза, но выполнил приказ. Язвительно заметил:
– Собираешься наказать меня за клевету на демонов?
Каннуши ответил насмешливым взглядом.
– Вообще-то, я собирался наложить защиту. Это понадобится, если ты, конечно, не хочешь быть сожранным заживо.
Йоичи хватило ума заткнуться и не соревноваться в остроумии с единственным понимающим, что происходит, человеком.
– У меня нет с собой защитных амулетов и трав, поэтому придётся использовать это.
Сена обхватил протянутую руку и быстро заскользил измазанным в грязи пальцем по внешней стороне ладони, выводя незнакомые символы. С последней чёрточкой они превратились в единый символ. Завершив рисунок, каннуши собрался отстраниться, но Хирума сжал его пальцы своими, не давая выдернуть руку. Раздался тонкий перезвон маленьких колокольчиков. В ответ на тоскливый взгляд доверительно и самым честным голосом объяснил:
– Вот так мне будет гораздо спокойнее.
И тут же он вздрогнул от ощутимого разряда тока, пробежавшегося по руке от намалёванного символа. Отказываясь верить в произошедшее, Йоичи уставился на грязевые линии.
Освободив пальцы из захвата, Кобаякава с непроницаемым лицом продолжил:
– Этот знак сделает тебя невидимым, неощутимым и неслышимым для всего, что будет проходить мимо нас. Просто стой на месте и постарайся не пялиться. Будет лучше, если ты вообще закроешь глаза – некоторые сильные существа могут видеть сквозь защитные символы. Если тебя заметят во время шествия, я не смогу защитить.
Флейта жалобно взвизгнула в третий, а затем сразу в четвёртый раз, совсем рядом, но каменная дорога оставалась пуста.
Йоичи хотел сделать несколько вещей. Во-первых, съязвить по поводу защитной силы лесной грязи. Во-вторых, поздравить себя с тем, что каннуши наконец-то начал обращаться к нему на «ты». В-третьих, заявить, что он не собирается трястись, как перепуганный шкет – в конце концов, он кумичо лидирующего клана. И наконец – поинтересоваться, что за хрень сейчас происходит.
Однако то, что возникло перед ним на расстоянии, равном ширине бумажного фонарика, вышибло из него дух вместе со всеми мыслями.
Он своими глазами увидел хякки яко.
– Стой и молчи, – повторил Кобаякава близко, и его тихий голос влился в уши Йоичи и послужил якорем, не дающим захлебнуться в ужасе. Хирума цеплялся за него частью сознания, оцепеневший, не в силах оторвать взгляд от медленно бредущей мимо них массы отвратительных сущностей и форм. – Мы невидимы, пока стоим за границей дороги. Просто потерпи.
Успокаивающий голос потонул в дьявольской какофонии звуков, издаваемой процессией, и Йоичи затопила паника. Он не хотел смотреть, но не мог закрыть глаза, и даже если бы у него получилось – кажется, омерзительная картина навечно отпечаталась на внутренней стороне век. Он не чувствовал боли от впившихся в кожу ногтей и не чувствовал вставших дыбом волос. Ему казалось, что он даже не дышит.
– Мне жаль, что ты видишь это, но мы не сможем вернуться, пока не закончится парад. – Голос вернулся мягким прибоем, обволакивая сознание и заглушая скрежет частей тел, визг сотен глоток, шкрябанье когтей, утробное рычание и пронзительный клёкот. Перебивая запах пота, мертвечины, стылой земли и чего-то иного. Согревая и не давая нечеловеческому холоду по открытым рукам, по шее и через взгляд пробраться в самое сердце.
– Обязанность всех гудзи – раз в год встречать хякки яко у своего храма и провожать его к другому. Обычные люди не должны соприкасаться с этими созданиями. Мы – стражи между мирами демонов и людей.
В воздухе, извиваясь змеёй, проплыл огромный китайский дракон бледно-голубого цвета с синеватыми прожилками. Когда его тело изогнулось в их сторону, на лицо Хирумы брызнули ледяные капли, а в нос ударил запах солёной морской воды.
– Этот год – символ бога Суйдзин – покровителя воды. За две недели до хякки яко природа подчиняется силе властвующего бога, и до самого шествия ею управляется основная стихия. Следующий год принадлежит Аматерасу.
Йоичи мысленно застонал. Жару он ненавидел даже больше, чем дожди.
Он вдруг понял, что с каждым словом Кобаякавы одеревенение медленно стекало с него, и он уже мог чувствовать своё тело. Медленно, с трудом разжал стиснутые кулаки – на ладони остались белые болезненные лунки от ногтей. Повернул голову, и шея тут же отозвалась короткой стрелой боли, будто мышцы очень долгое время находились в одном положении.
Каннуши внимательно наблюдал за ним, а затем спросил всего одно:
– В норме?
Хирума кивнул, возвращая взгляд на безобразное, но пугающе притягивающее зрелище.
Йоичи потерял счёт времени: они просто стояли и смотрели, как мимо них проходили, проползали, проплывали демоны и духи, аякаши и другие твари. Иногда ему казалось, что он замечал знакомых по ужастикам и детским страшилкам существ, но все они быстро сливались в бредущей массе. В какой-то момент стоящий от него по правую руку Сена слегка шевельнулся и обнадёживающе проговорил:
– Ещё немного. Парад скоро закончится.
Хирума хотел каким-нибудь образом показать, что понял, но тело снова не двигалось, заколдованное мистической атмосферой происходящего. Бесконечная череда монстров исчезала в деревьях на другом конце светящейся дороги так же, как и появилась. Его взгляд, перебегающий с одного существа к другому, зацепился за двигающегося чуть в стороне от основного потока ребёнка. На вид ему можно было дать пять или семь лет, не больше, а пол совершенно не угадывался ни по одежде, ни по лицу или причёске. Вообще, ребёнок выглядел так, как будто вывалился из другой эпохи, что-то вроде Хэйан или позже. Он был удивительно человечным среди окружающих разноформных тварей, наверное, поэтому Йоичи и заметил его. Вокруг ребёнка сохранялось пустое пространство, как вокруг прокажённого. Он держал в руках зажжённый бумажный фонарь и волочащийся по земле потрёпанный зонт.
Внезапно ребёнок посмотрел прямо на Йоичи, словно почувствовал пристальное внимание. Он остановился, повернувшись к скрытым защитными заклинаниями мужчинам всем корпусом. Его глаза оказались полностью заполнены матовой чёрной плёнкой без белков и зрачка.
Ребёнок зашагал к границе дороги; зонт слегка подпрыгивал на выступающих камнях. Он остановился у висящего в воздухе фонаря, и Хирума вздрогнул, заглянув в бледное детское лицо: в чёрных глазах не отражалось даже блика от огня. Словно две чёрные дыры уставились на него.
Тонкие синеватые губы приоткрылись и спросили:
– Как тебя зовут?
– Хирума-сан, – предупреждающе заговорил Кобаякава, не глядя на ребёнка. – Молчите, о чём бы оно ни спросило.
Йоичи сглотнул сухим горлом. Молчать он умеет превосходно – на груди, пониже сердца, размазанной кляксой распластался уродливый шрам, полученный от одного весьма дотошного психа. Тогда Хирума только и делал, что молчал.
Ребёнок требовательно повторил:
– Скажи мне своё имя.
Рядом напряжённо застыл каннуши – Йоичи краем глаза видел его сосредоточенное лицо и сдвинутые брови.
Существо, принявшее облик ребёнка, приказало:
– Имя.
В следующую секунду застывший в смоле безвременья мир ожил. Демон протянул маленькую ручку – прямо через защитную границу – и коснулся руки Хирумы. Йоичи с запозданием отшатнулся, но было поздно – засохший символ на тыльной стороне кисти влажной грязью стёк по пальцам. Среди не успевших исчезнуть ёкаев прошло движение; раздался рёв.
Сена выругался и стремительно вскинул левую руку, широким рукавом суйкана закрывая Хируме обзор. Звонко и встревоженно звякнули крохотные колокольчики золотого браслета на его запястье. В тот же миг молодой мужчина произнёс череду быстрых коротких слов на непонятном языке. С последним слогом с того места, где стоял ребёнок, в воздух взметнулся дикий визг. Он иглой вгрызся Йоичи в мозг и шипами прошёлся по коже. Золотые колокольчики тренькнули, и Хирума зажмурился от ярчайшей вспышки.
Когда зрение частично вернулось, хотя в глазах все ещё мельтешили цветные мушки, он с удивление обнаружил себя в светлеющем из-за восхода лесу. Светящейся дороги не было, как и шествующих по ней демонов.
Сена просто сказал:
– Хякки яко завершился.
Сена вызвался проводить до припаркованной у обочины машины. Спустившись по лестнице, он вдруг подошёл к одной из каменных собак и остановился напротив неё. Йоичи пригляделся: кажется, это та, с закрытой пастью, что «повернула» в его сторону морду. В памяти всплыла давно забытая и ненужная информация – А. «Начало».
Бок собаки рассекла широкая, в сантиметр, длинная трещина, начинающаяся от правой лапы, которой раньше точно не было. Каннуши провёл по выщербленному краю пальцем. Трещина не «заросла», как по какой-то дурацкой причине представил себе Йоичи. После произошедшего ночью он, чего доброго, начнёт верить в магию и сказочных пони.
Кобаякава оторвался от статуи и перевёл взгляд на Хируму. От самого леса они шли молча, в ощущении, будто разговор поставили на паузу и никак не могли к нему вернуться. Йоичи всей кожей чувствовал эту мучительно звенящую, выжидающую тишину. Сена молчал, и мужчина не придумал ничего лучше, как спросить:
– Так что насчёт свидания?
Каннуши фыркнул:
– Разве у кумичо клана есть время на свидания? – Карие глаза озорно прищурились.
Хирума довольно ухмыльнулся:
– Для тебя его найдётся сколько угодно. – И добавил в ответ на скептически выгнутую бровь: – К тому же, у меня есть чёртов секретарь. Надо же ему хотя бы иногда работать.
Во всём мире существовало всего лишь несколько вещей, в которые Хирума Йоичи верил безоговорочно, и в этот список уж точно не входили синоптики и астрологи. В ёкаев ему поверить пришлось. Впрочем, шанс добиваться одного упрямого, но неотвратимо сдающего позиции каннуши стоил ночных кошмаров и лёгкой паранойи.
Большой красный зонт, сведший их, при первом же удобном случае был насильно переселён в дом Йоичи как символ, что теперь-то Сена никуда не денется.
И очень скоро Хирума узнает, что, впуская в свою жизнь онмёдзи, он открывает двери и всем идущим рядом с ним существам. Он приучится к новой реальности, где будут демоны и боги, шикигами и ёкаи, страх и успокаивающая ладонь на руке, оберегающий перезвон золотых колокольчиков и мягкие слова поддержки.
И выкидывая из дома очередную потустороннюю мелочь, цедя ругательства из-за сорванного по вине духов свидания, Хирума со временем поймёт, что вся злость бесследно исчезнет – останется только затягивающий взгляд карих глаз и многообещающая улыбка. Его награда.
…Чертовски увлекательное будущее.
1. Идзанами и Идзанаги. Первые люди и, одновременно, первые ками. Брат и сестра, муж и жена. Породили все живое и существующее. Аматэрасу, Сусаноо-но-Микото и Цукиёши – дети, порождённые из головы бога Идзанаги после ухода богини Идзанами в Подземное Царство и их ссоры. Сейчас Идзанами почитается как богиня смерти. Предание гласит, что земля тогда была ещё совсем юной и плавала в воде, подобно масляному пятну или медузе. Первая пара божественных супругов, Идзанами (Чарующая) и Идзнаги (Чарующий), мешают морские волны копьём, сгущая тогда ещё жидкую землю и наделяя её плодородием. Позже они обзаводятся обильным потомством, среди которого были богиня Солнца и Света Аматэрасу, бог луны и ночи Цукуёми и бог Сусано-о, владыка морей. © NoNaMe, «Японские боги, призраки, демоны, оборотни»
2. San Francisco 49ers против Baltimore Ravens – Супербоул 2013, финальный матч NFL 2013 года, прошедший 4-го февраля.
3. Суйдзин – бог воды. Обычно изображается в облике змеи, угря, каппы или водяного духа. Поскольку вода считается женским символом, женщины всегда играли главную роль в почитании Суйдзина.
4. Аматерасу – богиня солнца и глава пантеона синтоистских богов; полное имя Аматэрасу-о-ми-ками, что значит "величественная, которая заставляет небеса сиять". Она рождена богом Идзанаги из капель воды, которой он омывал себя после возвращения из Ёми-но Куни, страны мёртвых.
5. Ребёнок, заговоривший с Хирумой – это Аме-фури-кодзо – дух дождя. Предстаёт в виде ребёнка, накрытого старым зонтом и несущего в руках бумажный фонарь. Любит плескаться в лужах. Безобиден.
6. Демонам ни в коем случае нельзя называть своё настоящее имя, потому что имя – это сущность (сю). Можно назвать вымышленное имя, но отзываться на него также не стоит, ведь тогда попадёте под заклятие.
7. Есть много способов попасть на хякки яко. Самый простой из них: перемена направлений. Суть её заключается в том, чтобы поехать в другом направлении, если в день, когда вы отправляетесь из дома, то направление, куда вам нужно идти, оказывается стороной света, где пребывает в это время бог направлений Накагами, затем остановиться на ночь где-нибудь, но не в том месте, которое является целью путешествия, а на следующий день ехать туда, куда нужно. Нужно много раз повторить такое по большим и малым улицам города, и пока кружишься – можешь попасть на Хякки яко © Юмемакура Баку «Жаба»; перевод Светланы Колышкиной.
Вопрос: Понравилось
| 1. Да! | 9 | (100%) | |
| Всего: | 9 | ||
@темы: Американский футбол, Eyeshild 21, Фанфикшен
-
-
03.01.2014 в 22:00-
-
04.01.2014 в 03:55Спасибо!) Мне безумно понравилось засовывать персонажей в необычные АУшки
Да Хирума из всего извлечет выгоду)))
На то он и Хирума