Усталость, Нежность, Обещание

[junigatsu]

Название: Усталость, Нежность, Обещание
Автор: Junigatsu
Бета: я же
Жанр: romance
Рейтинг: G
Пейринг: Гокудера/fem!Тсуна
Дисклеймор: всё принадлежит Амано-сан
Предупреждение: нет
Размещение: С шапкой, пожалуйста)
Саммари: Момент из обычной жизни не совсем обычных людей
От автора: Испытываю глубокую нежность к этому фику, не знаю почему

В кабинете приятный, не раздражающий свет. Шторы чуть приспущены, а окно приоткрыто, чтобы вечерний ветер мог свободно проникать к комнату. Кружки с кофе, принесённые вышколенной прислугой, заметно бодрят. Никакого алкоголя во время встречи, только тонизирующие напитки или вода. Охрана за дверью чутко следит за безопасностью своих хозяев, безликими тенями слоняясь по коридорам. Всё привычно и до жути обыденно.
– … мы хотим быть уверенными, что Вонгола окажет нам необходимую поддержку как силовыми единицами, так и средствами. Вы же понимаете, что союз наших семей окажется полезным обеим сторонам.
– Да, мы прекрасно это понимаем, и поверьте, что сделаем всё возможное, чтобы наши дружеские отношения просуществовали как можно дольше. – Гокудера предельно вежлив и деликатен. Он достаточно хорошо разбирается в делах Вонголы, чтобы понимать, что упускать такого союзника было бы глупо.
– От своего имени хочу добавить, что Каваллоне, в случае подписания дружеского соглашения между вашей семьёй и Вонголой, также окажут вам свою поддержку. Во всех сферах. – Дино серьёзен, и пьёт уже четвёртую кружку кофе. Он тоже устал, вымотался переговорами, длящимися уже более полудня. Он пьёт кофе, чтобы взбодриться, и очень хочет домой.
– Разумеется. Мы так же не останемся в стороне, и предоставим вам помощь. – Мужчина напротив выглядит осунувшимся и старым. Уже не молодые глаза глядят устало, а левая рука чуть дрожит от перенапряжения. Молодой секретарь иногда кидает на него обеспокоенный взгляд, но молчит. Он ещё молод, но понимает, что быть боссом мафиозной семьи – трудно и выматывающе.
– Тогда, прежде чем мы подпишем все необходимые документы, полагаю, стоит обсудить ещё некоторые вопросы.
– Безусловно, – соглашается Гокудера, а Дино делает глоток порядком остывшего кофе. – Тогда… – Молодого мужчину обрывает тихий писк сотового телефона. Он извиняется перед присутствующими, и отвечает на звонок: – Слушаю.
– Приезжай немедленно. – Голос Ямамото в трубке звучит взволнованно и не естественно близко. Гокудера замирает, не говоря ни слова. – Эй, ты меня слышишь?
– Да, слышу. – Голос чуть заметно ломается, а взгляд застывает где-то на полпути между кружкой Дино и документами, которые необходимо подписать быстро, чтобы уже закончилась эта встреча и эти бесконечные часы работы. Ямамото сбрасывает звонок. Хаято слушает короткие гудки, не в силах заставить себя закрыть телефон, положить его на стол, вернуть лицу холодно-вежливую маску. В голове будто кто выключил все мысли, на несколько секунд просто дезориентировав опытного подрывника. В себя его привело лёгкое касание к локтю:
– Эй. – Гокудера переводит пустой взгляд на Дино. Тот смотрит серьёзно, но в глазах таится понимание. Он сильнее сжал локоть друга. – Поезжай. Я тут разберусь.
Гокудера кивает и быстро поднимается с места, одновременно обращаясь к почти союзнику:
– Вонгола доверяет подписание соглашения Каваллоне. Подпись и печать Десятого босса мы поставим чуть позже. Прошу меня извинить.
Он стремительно выходит из кабинета. Прежде чем дверь закрылась, Хранитель слышит спокойный голос Каваллоне:
– Прошу прощения. У Вонголы появились неотложные и срочные дела. Так на чём мы остановились? Кстати, не хотите ли ещё кофе?
Гокудера шагает по коридору, быстро проносясь мимо охраны, прислуги, подчинённых. Его еле догоняет молодой паренёк, которому едва стукнуло двадцать. Он взволнованно всматривался в лицо Хаято, сжимая в руках папки с бумагами. Подрывник требовательно протягивает в его сторону раскрытую ладонь.
– Ключи, Суро.
Секретарь Гокудеры смотрит на ледяную маску, в которую превратилось лицо начальника, и неуверенно предлагает:
– Гокудера-сан, может, я поведу?
Вздрагивает от тяжёлого взгляда и беспрекословно протягивает ключи от машины.
Автомобиль чутко слушается своего хозяина, подчиняясь поворотам руля. Двигатель работает яростно, колёса крутятся быстро и, кажется, вот-вот оторвут машину от земли. Гокудера ведёт с максимально допустимой в городе скоростью, порой нарушая то или иное правило движения. Он спокоен и сосредоточен, только глаза потемнели и руки чуть дрожат. Резиденция Вонголы располагается за пределами города, и автомобиль может прибавить ход. Обычная получасовая дорога сейчас заняла шестнадцать минут и тридцать две секунды. Слишком медленно, думает Хаято, выскакивая из машины и устремляясь к входу. Знакомые стены и коридоры встречают напряжённым молчанием, что порождает в сердце мужчины ещё большую тревогу. Дорогу до спальни Тсуны он смог бы показать и с завязанными глазами, что же говорить, когда эмоции подгоняют эффективнее дула пистолета у виска. Он рывком, без стука, распахивает дверь спальни, и входит.
Тсуна невероятно бледная: кожа стала как будто прозрачной, жилки и вены голубоватыми нитями струятся по рукам. Уставшее лицо и красные, припухшие от слёз глаза. Мокрые от пота пряди волос прилипали к коже. Наверняка, ей не очень приятно. По обеим сторонам кровати сидят Кёко и Хару и держат в руках продолговатые кульки одеял с чем-то внутри.
Гокудера безошибочно чувствует кровь, и этот запах кажется последним, чем должно пахнуть здесь, в спальне Десятой. Чужеродный, неуместный. Постельное бельё уже сменили, а окно оставили чуть приоткрытым, чтобы проветрить комнату, но запах всё ещё висит в воздухе, раздражая чуткое обоняние. Нужно будет перевести её отсюда, пока не выветрится, делает себе пометку Хаято. Он не хочет, чтобы Тсуна чувствовала этот запах.
Он неуверенно подходит к кровати, неожиданно потеряв все свои силы. Будто шарик сдули, выпуская гелий наружу. Делает несколько шагов к Тсуне и тут замечает, что её живот непривычно гладкий, что больше нет того, что заполняло его несколько месяцев. Приходит мгновенное понимание случившегося, и глаза зажигаются непередаваемой радостью и облегчением. Он наклоняется к Тсуне, заглядывает в уставшие глаза, пальцами осторожно убирает прилившую к коже прядку. Нежно целует в лоб и тихо шепчет:
– Ты молодец.
Тсуна улыбается. Улыбка слабая и беззащитная, и Гокудера испытывает щемящую нежность к этой женщине, что подарила ему целый мир, согласившись выйти за него замуж. Он переводит взгляд на Хару и Кёко. Они улыбаются так счастливо, как может улыбаться женщина, увидевшая рождение новой жизни. Хару протягивает Гокудере свою ношу. Хаято затравлено смотрит на неё, Сасагаву, а потом и на Тсуну.
– Я могу?.. – Голос внезапно сел, и в горле застрял сухой комок. Он аккуратно берёт маленькое тельце, закутанное в одеялко. У Гокудеры широкие мужские ладони, привыкшие к динамиту и пистолетам, поэтому головка младенца, полностью уместившаяся под защитой его пальцев, кажется хрупкой, как бутон цветка. Новорождённых начисто вытерли от крови, но запах всё ещё чувствовался на нежной коже. Хаято поклялся жизнью, что это единственный раз, когда его дети чувствовали её прикосновение.
Он смотрел на светлые волосёнки, чуть курносый нос, слегка нахмуренные маленькие бровки и пухлые ручки. Встретился взглядом с пока ещё светло-зелёными глазами. Ребёнок запищал и улыбнулся счастливо, протягивая к склонённому лицу Гокудеры ладонь. Тот ткнулся в неё носом, закрывая глаза и наслаждаясь ощущением маленьких пальчиков на коже. На руках у Кёко пискнул второй «кулёк».
– Парень.
Раздавшийся от двери голос Шамала привел Гокудеру в себя. Он осторожно отдал сына Хару и вышел из комнаты вслед за доктором. Они остановились у окна в коридоре, и мужчина закурил сигарету, выпуская дым наружу. Хаято прислонился к стене слева от него, так, чтобы не пропахнуть табаком. Теперь ему придёт забыть о курении года эдак на три. Или вообще, чтобы не подавать детям плохой пример.
– Тяжёлые роды. Длились одиннадцать часов. Она потеряла много крови и сил. Хотя, что я говорю, ты же лучше всех знаешь о её здоровье. – Да, Гокудера знает. Тсуна очень тяжело переносила беременность из-за хрупкого телосложения. Отдавала всю энергию детям внутри себя, постепенно становясь слабее и злясь на себя за эту слабость. – Но с ней всё будет хорошо. Тсуна-чан сильная, выдержит. Главное: ей нужен постоянный уход, отдых и постельный режим. Не позволяй вставать в течение, хотя бы, двух недель. Обязательное проветривание комнаты каждый день. Позже я составлю список наиболее витаминизированной и полезной пищи.
Гокудера выдыхает. С неё всё будет хорошо.
– И малыши в порядке. Здоровые, бодрые. Ещё замучаешься с ними. Я заставил Тсу-чан выпить снотворное, пусть поспит. Так что иди и посиди со своей женой. Она сегодня очень старалась. Ну, бывай.
Шамал выкинул окурок в окно, хлопнул Гокудеру по плечу и не спеша отправился по коридору. Тот окликнул его:
– Шамал!
– М? – мужчина посмотрел на бывшего ученика через плечо. Хаято согнулся в поклоне.
– Спасибо.
Врач усмехнулся, махнул рукой, прощаясь, и вновь возобновил движение, фальшиво насвистывая себе под нос какой-то мотив. Подрывник дождался, когда он скроется за углом, и вернулся в спальню. Внутри уже не было Кёко и Хару – они, очевидно, вместе с малышами вышли через другую дверь. Шторы оказались опущены, и в комнате царил полумрак. Гокудера подошёл к кровати, опустился на колени, нежно взял в свою руку руку Тсуны. Она приоткрыла глаза и сонно улыбнулась. Хаято поцеловал её ладонь и прошептал:
– Спи. Я буду рядом. Всегда. Спи.
В карих глазах отражалась вера в это обещание.