Решила я тут на скакалке попрыгать на улице. Погодка погожая, асфальт сухой, солнышко светит - почему бы и нет? Попрыгала, ага. Итог: два шрама на руке от скакалки и по грудь грязная собака - эта дурында провалилась в грязевое болото на стройке. Разогналась и, видимо, хотела проскочить по ровной дорожке аки летящий невесомо пони. Засосало ее знатно. Пытаясь выбраться на твердую землю, она провернулась вокруг своей оси, погружаясь в грязь ещё больше. Ладно хоть вытаскивать ее не пришлось - был у меня один подобный опыт... Плюсом к грязнющей собаке грязные шлейка, поводок и я, душевая кабинет, пол и стены ванной. Это я умалчиваю про мокрые следы во всех комнатах, куда собаке взбрело в голову обязательно сунуться. Попрыгала на скакалочке, да-а-а
И чтобы представить масштаб случившегося, фоточки в студию.


Собаке все нравится. А тебе, хозяйка, разве нет?


Тут в небо взмыли крик души и истеричное хихиканье


Прощай, чистенькая ванная...


Минут двадцать пришлось скоблить ванную, потому что шерсть и песок забили сливную трубу

---

Я проклята богом кулинарии. Или кто-то при моем рождении выключил функцию "Готовка: вкусно и красиво". Потому что иначе не могу объяснить, как я умудряюсь запарывать самые банальные блюда, не говоря уж о чём-то более сложном. Омлет - самый обыкновенный омлет! - получается мутантом из зоны радиации, да что там омлет - гречка варится через раз, причем в этот самый "через раз" она либо недоварена, либо переварена. Единственное, что готовится нормально - каша для собаки. Но это есть я не буду!
Видимо, всю свою жизнь я проведу с кухней в гражданском браке: живем вместе, но официальных отношений между нами нет.
Ну что ж. Я тебя породила, я тебя и съем...

---

Невидимые люди

(С) AdMe.ru

У каждого есть такой знакомый. Возможно, это даже вы.

Психолог и гештальт-терапевт Полина Гавердовская написала статью о тихих и незаметных людях, которые живут и ходят рядом с нами, однако вы можете и не заметить их отсутствия.

— Среди моих клиентов встречаются иногда невидимые люди. На самом деле, они, конечно, видимые. Но не совсем так, как другие. Если не предложить им пройти в кабинет, они останутся на пороге. Если не предложить попить, никогда не попросят. Они сидят у меня на диване, и ноги у них обычно не достают до пола. Поэтому очень часто они сидят, поджав их под себя. Садятся на диван с ногами, и ноги под ними исчезают. И если спросить: «Вам удобно?», они отвечают: «О, да!». А если через полчаса спросить: «Вы чувствуете свои ноги?», они скажут: «О, уже нет», а ноги на пол не опустят. Сядут в позу лотоса. Такие люди вообще хорошо складываются: вдвое, втрое, в позу эмбриона. При необходимости они, кажется, могли бы даже лечь в чемодан, как Ури из «Приключений Электроника». Помните?

Если предлагать им разные вещи: чаю, плед, сесть поудобнее, подложить под себя подушки, чтобы не опираться спиной о яму, окажется, что им от всего этого становится лучше. А если не упоминать ничего, что они могли бы хотеть, их желания не появятся, ни для меня, ни для них. Как будто, им нужно время от времени напоминать, что они есть, и что они даже могут чего-то хотеть. Сами они в этом не уверены, и довольствуются во всем самым минимумом. Иногда я могу сказать: «У вас руки белые», и тогда они говорят «О, да!», и размыкают сцепленные пальцы, и добавляют: «Я даже не заметил» или «не заметила».

Они никогда не говорят прямо, чего хотят от меня или от наших встреч. Сначала это кажется странным. Но потом я начинаю догадываться. Они с детства хорошо знают, что они — проблема. Что сам факт того, что они есть — уже плохая новость. Поэтому возникновение у них желаний — это двойная проблема, они знают это очень хорошо. Как же они могут сообщить мне, чего ждут или в чем нуждаются? Прийти, сесть, замереть и исчезнуть в диванном углу — это и есть подвиг.

Невидимый человек обычно владеет разными удивительными способами уменьшаться, становиться менее заметным, более тихим, необязательным. Если он рассказывает вам жуткую историю про то, как он еле выжил, то это будет история, рассказанная ровным голосом на грани слышимости. Вы согнетесь вперед, чтобы лучше понимать рассказ, а человек, поджав под себя ноги, ровным-ровным голосом будет тихо-тихо говорить о том, как он сидел в слезах на крыльце горящего дома и не мог уйти, потому что в доме осталась кошка. И войти внутрь за кошкой тоже боялся, и это его спасло, потому, что очень скоро дом рухнул.

Мир входит в сознание, как волна нового воздуха входит в комнату. Хочется пошевелиться: вдруг понимаешь, что сидишь, втянув голову в плечи, как в ожидании подзатыльника. Пошевелившись раз-другой, садишься иначе. Спускаешь ноги вниз, находишь носками пол: пальцы приятно щекочет высокий ворс ковра.

Вдруг выясняется, что за радостью оживания маячит страх. Чем глубже позволяешь себе дышать, тем становится страшнее. В это время внутренний план сознания обычно начинают атаковать картины из прошлого. Все детские потери и горести, все юношеские метания, все обиды, все слезы и вся боль — теперь здесь. Знакомые лица заговаривают с нами: иногда это вспоминается именно, как звуки знакомых голосов («Моя дочь не может учиться на четверки»; «Желаю, чтобы тебе было так же тяжело, как мне»; «Иди отсюда, я не желаю тебя видеть»; «Верни свое имя назад, ты мне больше не сын», «Лучше бы тебя вообще не было, жертва аборта»...).

Иногда мы видим картины без слов: мерцающий свет и тени, хлопки входных дверей, чьи-то уходы и приходы, синяя зимняя мгла с одним фонарем в левом нижнем углу окна, кто-то сдавленно плачет, и ты знаешь, кто и почему, но понимаешь, что нем и мал, и не можешь пошевелиться, как в дурном сне. И страх сковывает, мешая понять, что же тут можно сделать. Если не отступать и всматриваться в этот страх все более пристально, выяснится главное: все самое ужасное уже произошло. Тебя не всегда любили, тебе не разрешали высказываться. Возможно, тебя унижали, пугали или даже били, но ты выжил.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пронзатор ID
Пронзатор предсказывает дайри-пользователю его обличье по ID - кем бы он оказался, если бы попал в фентази-оридж.
Кликайте карты по горизонтали в соответствии с вашим ID, открывая по одной карте в столбце.
Для dairy ID короче 7 символов приписываем в начало 0. (пример: для ID: 1 набираем в пронзаторе 0000001)

Нейтральный	человек,	удачливый	маг	и музыкант	с клинком за пазухой	и харизмой.
Светлый	оборотень,	лукавый	воин	и поэт	с пузырьком яда	и честными глазами.
Темный	перевертыш,	коварный	целитель	и сердцеед	со связями	и острым языком.
Переменчивый	наг,	дерзкий	клирик	и игрок	с интригами	и хуком справа.
Неведомый	демон,	любвеобильный	делец	и бастард	с краплеными картами	и адским псом.
Нейтральный	вампир,	бессовестный	искатель	и повеса	с банковским счетом	и черной меткой.
Светлый	эльф,	таинственный	разбойник	и авантюрист	с удавкой в кармане	и веселым настроем.
Темный	ангел,	верный делу	шпион	и притворщик	с опасной бритвой	и хорошими манерами.
Переменчивый	морф-химера,	легкомысленный	некромант	и беглец	с индульгенцией	и пропуском в ад.
Неведомый	элементаль,	хладнокровный	мастер	и шутник	с чарующей улыбкой	и мертвой хваткой.

"Светлый элементаль, бессовестный маг и притворщик с краплеными картами и пропуском в ад"
а Тэну: "Светлый ангел, лукавый делец и шутник с индульгенцией и честными глазами"

@темы: Времяубивалка

---

12 марта 2015 года. Сэр Терри Пратчетт.
"Никто на самом деле не мертв, пока рябь, которую они вызывают в мире, не угасает". (Мрачный жнец)

ТАМ его встретят.

---

Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate

Название: Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate
Автор: Junigatsu
Фандом: Eyeshild 21
Пейринг: Хирума/Сена, Шин/Сена
Жанр: драма, слэш, AU
Рейтинг: R
Ключ-слова: «ты должен» (80) и «секс и ненависть» (92)
Саммари: Попав сюда, каким бы ты ни был в прошлом, ты будешь вынужден измениться, чтобы выжить.
Комментарий автора: «Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate» («Оставь надежду, всяк сюда входящий») – заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.

Осень

Осень

Эпоха Эдо, 1723 год

Сена плавным движением, едва касаясь шёлка кончиками пальцев, отвёл края рукава в сторону, чтобы ткань не задела чашечку гостя. Обнажившееся запястье лизнул ветер – где-то в доме не закрыли окно, и получился сквозняк. Другой рукой он наклонил бутыль с саке над протянутой чашечкой, аккуратной ровной струёй подливая напиток. Пальцы приятно грело о глиняный бок посуды, и это контрастом отличалось от прохладного воздуха комнаты. В Ёшивару пришла поздняя осень и даже выпал первый робкий слой снега, предназначенные для клиентов комнаты хорошо прогревались, чтобы пришедшие с улицы могли отдохнуть, выпить подогретого саке и провести время с очаровательными и всегда послушными юдзё*.
Бутыль глухо стукнулась о край чашечки, и Сена на мгновение стиснул зубы. Если хозяйка заметила эту оплошность, его ждёт наказание, как только клиент покинет их дом. Рядом раздался неприкрытый смешок. Сена за один миг смог погасить вспыхнувший гнев и вернуться на своё место с непроницаемым выражением лица. Он опустил взгляд на колени гостя, обтянутые плотной чёрной тканью. Нос щекотал яркий парфюм клиента, казалось, аромат пробрался в горло и прилип к носоглотке. Сена сглотнул несколько раз в желании смыть неприятный привкус.
Хозяйка публичного дома продолжила прерванный разговор, пытаясь вовлечь в обсуждение нового распоряжения сёгуната и второго гостя, однако тот оставался равнодушен к ухищрениям женщины. Сена всей кожей ощущал, как скользит по нему взгляд иностранца, по дорогой, расшитой узорами глицинии юкате, по сложенным на коленях рукам. От затылка по спине спустились мурашки: то ли от пристального изучения, то ли от холода. Ему хотелось уйти из этой промозглой комнаты, подняться к себе – точнее, в ту часть дома, где жили все юдзё – и лечь спать. Веки жгло изнутри – сказывался плохой сон на протяжении почти месяца. Сена катастрофически не высыпался, мог зависнуть на простейшем занятии вроде расчёсывания волос гребешком, и ещё немного, и это может сказаться на работе с клиентами.
Работе.
Сена ненавидел этот публичный дом, и его ненависть росла вместе с ним, становилась гуще с каждым проведённым под этой крышей днём, месяцем, годом. По капле собиралась на самом дне души, заворачивалась одновременно жаркой и ледяной спиралью в животе. Проявлялась фальшивыми улыбками и прокусанными до крови губами. Ненависть поселилась в нём с той секунды, когда в родительский дом зашли «чёрные торговцы», и старшая сестра, слишком гордая, чтобы стать игрушкой для постельных утех богатых мужчин, покончила с собой. Сене не хватало смелости поступить так же, хотя, когда боль скручивала внутренности, а слёзы, казалось, выжигали глаза, он мечтал об избавлении. Некоторые юдзё, особенно только что прибывшие в публичный дом, подбадривали себя призрачной надеждой о скором выкупе и свободной жизни. Через год их блестящие глаза тускнели, и оставались только безукоризненная профессиональная выдержка и пустые сердца.
– Хирума-сан, – обратилась хозяйка к тому мужчине, которому Сена подливал саке, с интонацией женщины, знающей себе цену и имеющей право её назначать; интонацией хозяйки дома. – Пожалуйста, расскажите нам что-нибудь. Вы ведь с Запада? Где вы были?
– Вам будет скучно слушать о торговле, – ответил иностранец, откидываясь на высокую спинку дайсу*. Одной рукой он опёрся о татами, а другой задумчивыми движениями подносил чашечку с саке к губам. Чёрный приталенный пиджак был застёгнут только на одну пуговицу и немного смялся по бокам.
– Тогда расскажите о чём-нибудь другом, – покладисто согласилась хозяйка. Она сама пришла развлекать гостей, а значит, чувствовала выгоду, сравнимо большую, чем от стандартного обслуживания клиентов проститутками. Сена незаметно для женщины и мужчин пересёкся взглядом с другим юдзё, со светлыми, почти белыми волосами и тёмно-зелёными глазами. Это был первый раз, когда их поставили в пару.
– О чём, например? – поинтересовался иностранец, лениво растягивая слоги, будто нарочно демонстрируя, что происходящее его ничуть не интересует.
Сена на мгновение вскинул взгляд на хозяйку. Её поза выдавала начинающееся раздражение, но она была умной женщиной – другая и не сможет содержать приносящий прибыль публичный дом, и понимала намёки, к тому же столь прямые.
Второй мужчина, высокий, широкоплечий, темноволосый и сдержанный, даже скучающий японец, посмотрел на партнёра осуждающе, напоминая о правилах приличия. Тот, к кому хозяйка обратилась по фамилии Хирума-сан, скривил губы в ухмылке и в очередной раз пригубил саке. Их с Сеной взгляды пересеклись над чашечкой в руках мужчины, и по телу Сену прошла дрожь. Он поспешно опустил голову.
– Например, о моде. Что носят женщины в тех странах, где вы были?
– Про шмотки спрашивайте у этого старика. – Иностранец поворотом головы указал на сидящего слева мужчину. – Меня больше интересуют оружие и диковинные вещи.
Сена почувствовал, как последние слова почти физически огладили всё его тело.
Хозяйка обернулась к более разговорчивому клиенту и слегка наклонила голову.
– На самом деле, я занимаюсь больше мужской одеждой, – объяснил мужчина. Он принял из рук юздё наполненную чашечку саке. Перед ним стоял столик с наполовину законченным ужином.
– И всё же. Что вы можете сказать о женщинах Ёшивары? Они достаточно модно одеты?
– Они по-своему хороши. Не думаю, что им нужно что-то менять в своём внешнем виде.
– Лестно слышать, – хозяйка сложила губы в слегка кокетливой улыбке. – Что ж, не буду больше вам мешать. Пожалуйста, наслаждайтесь едой.
Она встала, поклонилась и вышла из комнаты, а вслед за ней вышли и оба юдзё. Собираясь закрыть дверь Сена, не поднимая головы, сказал:
– Мы будем за дверью.
Сомкнувшиеся створки сёдзи наконец отделили его от ввинчивающегося в душу взгляда.

* * *

Сена едва слышно постучался и, получив разрешение войти, приоткрыл бумажные двери. Склонился в поклоне, сидя в позе сэйдза*, прижав ладони к полу. Сердце вопреки уговорам разума билось слишком часто. Он зашёл в комнату и закрыл за спиной сёдзи. Единственная зажжённая лампа освещала лишь небольшой участок возле приоткрытого окна, под которым с маленьким переносным столиком на коленях сидел иностранец. Чёрные тени причудливо-устрашающе сложились на его лице, и острые черты стали ещё вытянутее и резче. Он читал бумаги, поворачивая белоснежные, исписанные с одной стороны листы к свету. Снятый пиджак висел на деревянной вешалке чёрной брошенной птицей. Мужчина остался в рубашке с закатанными рукавами и тёмном жилете. Ботинки стояли под вешалкой, развёрнутые острыми носками к входу, как кончики ножниц.
Сена замер на середине комнаты, стараясь не смотреть на приготовленный футон.
– Умеешь читать? – нарушил молчание иностранец, не отрывая взгляда от листов.
– Немного, господин. – Уважительное обращение сорвалось с губ естественным и тщательно отработанным образом. Юдзё во время обучения били по пяткам деревянной палкой, если они выговаривали слова недостаточно подобострастно и пленяюще.
– А писать?
– Только самое необходимое.
– Что, например? – В голосе мужчины было не больше интереса, чем во время разговора с хозяйкой.
– Название дома, своё имя и имена гейш и некоторых юдзё.
– Кстати, я не слышал твоего имени. – Хирума-сан отложил бумаги в сторону и направил колкий изучающий взгляд на Сену.
Сена назвал своё имя, полученное от предшественника, отданного в другой публичный дом, и, как учили, пояснил:
– Оно переводится как «весенняя любовь».
Иностранец хмыкнул. Его развеселила циничная традиция давать проституткам публичных кварталов красивые невинные имена.
– А настоящее какое?
Сена ответил на секунду позже, чем должен был:
– Я не помню его, господин.
Его имя – единственное, что принадлежало только ему. Единственное, что у него не смогут отнять.
– Раздевайся, – неожиданно велел мужчина, и Сена невольно вздрогнул. Он потянул за конец пояса, и слабо завязанная полоска красного шёлка послушно поддалась пальцам, сползая на пол. Взявшись за края юкаты, Сена медленно развёл их в стороны, обнажая голое тело. Ткань соскользнула с плеч и повисла на сгибах локтей, подол убитым драконом с пятнами крови на белой чешуе собрался у его ног.
Юдзё обучали соблазнять взглядами, движениями кистей или бёдер, словами и жестами. Сена не мог заставить себя двигаться и только стоял, открытый и податливый всему, что с ним захочет сделать клиент.
Хирума-сан поднялся на ноги, отставив письменный столик, и в два широких шага оказался напротив Сены. Окружающее пространство вновь заполнил уже почти выветрившийся аромат парфюма, и его не перебивали даже недавно нанесённые на юдзё духи. Мужчина двинулся в сторону, обходя по дуге, и замер за спиной Сены.
– Распусти волосы.
Сена завёл назад руку и вытянул из плотно собранного пучка резную деревянную спицу, тряхнул головой, помогая скрученным волосам распрямиться. Длинные пряди, будто ранее сдерживаемая преградой река, стремительно упали вниз и коснулись кожи. Сена почувствовал, как мужчина провёл по ним пальцами, а затем его ладонь легла между лопаток и стала спускаться, сдвигая юкату всё ниже. Повинуясь невысказанному приказу, юдзё опустил руки, и тяжёлая ткань полностью легла на пол. Дыхание Сены участилось, а тело, приученное к ласкам, слабо откликнулось на прикосновения.
Иностранец, не отрывая пальцев от нежной и тщательно вымытой кожи, обошёл Сену и снова встал перед ним. Он был больше чем на голову выше и стоял настолько близко, что юдзё пришлось бы запрокидывать лицо, чтобы встретиться взглядами. Прохладные пальцы, коснувшись руки, перешли на живот и соскользнули на гладкий лобок. Сена подавился воздухом, когда Хирума-сан коротко стрижеными ногтями несколько раз поцарапал раздражённую кожу с едва ощутимыми волосками.
– Сам выбрил или заставили? – низким голосом спросил мужчина, наклоняясь и почти задевая губами лоб юдзё.
Сена сглотнул и выдавил:
– У юдзё нигде не должно быть волос, господин.
Хирума-сан хмыкнул и отстранился, сделав шаг назад. Сена смог вдохнуть глоток воздуха, не наполненного чужим запахом. Его тело подрагивало, удовольствие медленно скручивалось в паху. Он поджал пальцы ног, пытаясь взять своё тело под контроль.
– Ложись, – велел мужчина. Сам он принялся расстёгивать жилет, а затем и рубашку.
Сена спиной лёг на футон, сдвинув одеяло и подушку на самый край. Он мог видеть, как Хирума-сан вешает одежду поверх пиджака, а брюки – на спинку дайсу. Нижнее бельё он просто стянул и оставил на полу. Сена прикрыл глаза, когда мужчина развернулся в его сторону.
Движения воздуха и ощущение чужого присутствия действовали возбуждающе. Сена стиснул кулаки, плотно прижав их к бёдрам. Под закрытыми веками плясали цветные точки, лёгкие жадно вкачивали воздух. Прохладные ладони обхватили его ноги и развели в стороны, заставив согнуть в коленях. Сжавшихся мышц ануса коснулся палец, проверяя. Сена чувствовал, как жаркая волна сначала накрывает щёки, а потом спускается по груди к паху. Он лишь сильнее зажмурил глаза.
Хирума-сан взял его не нежно и не грубо, двигаясь ровно и без сознательного причинения боли. Сена дышал часто и поверхностно, комкал пальцами простынь и сдерживал стоны. В какой-то момент он не смог больше держать глаза закрытыми и уставился в потолок, уводя взгляд мимо склонившегося мужчины.
Обычно юдзё остаются с клиентом до утра, если сам гость не против. Сена заснул мгновенно и проспал гораздо дольше, чем имел право. Открыв глаза и осознав, что комната освещена не утренними бледными лучами солнца, а уже дневными, согревающими, он подскочил на футоне, озираясь. Хирума-сан, как и прошедшим вечером, сидел за письменным столиком и писал. Сена забормотал извинения, спешно облачаясь в юкату и приводя себя в надлежащий вид. Самостоятельно собрать длинные волосы в аккуратный пучок у него не получилось бы, поэтому пряди остались свободно лежать за спиной и на плечах.
Мужчина жестом руки оборвал извинения и, ухмыляясь, сказал:
– Лучше принеси завтрак. Из-за тебя я голодный.

* * *

Ёшивара – это место, где секс и ненависть перемешались в единую смесь. Где первое, чего требуют: забыть своё настоящее имя. Где указывают: «Теперь это твой дом и место работы». Место, где говорят:
«Ты должен стать превосходным юдзё».
«Ты должен хорошо уметь ублажать клиентов».
«Ты должен работать, пока приносишь прибыль».
Ёшивара ломает тысячи жизней и от этого становится лишь прекрасней, как Кумихо, обольщающая мужчин и съедающая их сердца. Она стала единственным доступным миром для Сены, и он никогда не думает, что сможет вырваться из её когтей. Провожая очередного гостя, склонившись в почтительном поклоне на пороге публичного дома, он слышит брошенные через плечо слова:
– Учись писать. В следующий раз проверю.
Сена вскидывает голову и провожает взглядом уходящих мужчин.
Ёшивара предупреждающе скалит зубы.

-------
Примечания:
Юдзё – собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш) публичных кварталов.
Дайсу – стул с высокой спинкой и без ножек.
Сейдза – поза сидения на коленях.

Зима

Зима

Эпоха Эдо, 1724 год

Зима полноправно захватила природу, и Ёшивара укрылась лёгким белым одеянием. С вечера и до дребезжащего рассвета улицы освещались огнями, спрятанными за разноцветным пластиком; несмотря на холод, звонкие голоса юдзё взлетали в тёмное небо стаями птиц, смех и звон монет сопровождали тихое падение снега. С приходом зимы Ёшивара расцвела сотнями ярких цветов неумелых майко* и искусных таю*, владеющих тайнами мужского и женского тела. Сена любил это время года и с благоговением следил за медленным снегопадом, стоя на улице в редкие прогулки с клиентом, запрокинув голову и выпростав из широкого рукава юкаты руку. А когда хозяйка отлучалась на долгое время и можно было безбоязненно выйти во дворик дома, он укутывался в лёгкое одеяло и часами сидел на промёрзших досках веранды. Именно зимой Ёшивара подчинялась стихии и утихала, лишь в её недрах горел никогда не кончающийся огонь похоти, жадности и наживы.
Сена вместе с двумя другими юдзё занимался украшением праздничной ткани – из тончайших гладких ленточек складывал цветы и пришивал к ткани, когда в комнату зашла помощница хозяйки, отвечающая за приём гостей, и обратилась к нему:
– Приведи себя в порядок – пришёл Шин-сан.
Сердце Сены забилось быстрее, и он заставил себя ни единым движением или выражением лица не выдать охватившее волнение. Сделав завершающий узел и отрезав маленькими ножницами нитку, он аккуратно воткнул иголку в специальную подушечку и поднялся на ноги. Необходимо сменить юкату, нанести на лицо краску и заплести волосы в причёску, прежде чем выйти к гостю, – таковы правила.
Сена быстрыми шагами, насколько позволял узкий подол юкаты, прошёл к комнате, которую юдзё между собой называли синей. Рисунок на стенах и бумажных дверях, изображающий высокую вершину горы, спрятанную в облаках, и раскинувшийся у её подножия расцветший японский кустарник, был выполнен синей, голубой и белой красками. Утончённые и изящные, лёгкие мазки и линии создавали атмосферу умиротворения. Эта комната больше других нравилась Сене, и одной из причин этой любви было то, что именно в синей комнате его всегда ждал Шин-сан.
Он замер на пороге, опустился на колени, склонился и плавным движением отодвинул в сторону сёдзи. Проговорил мягким размеренным тоном:
– Просите, что заставил Вас ждать.
Мужчина оторвал от губ исходящую паром кружку и степенно ответил:
– Это я должен просить прощения. Кажется, я оторвал тебя от дел.
Когда дверь за спиной с тихим стуком закрылась и можно было выпрямиться, не боясь внимательных глаз управляющей, Сена улыбнулся, как улыбался когда-то давно, в детстве, своим родителям и сестре: искренне и с заполнявшей грудную клетку теплотой.
– Эти дела были совершенно не важными.
Шин-сан улыбнулся уголком рта и сделал жест рукой, приглашая сесть рядом с собой. Сена внимательно осмотрел небольшой столик из тёмного, покрытого лаком дерева, на котором стояли лишь набор из чайничка и двух кружек из красивой бело-синей керамики. Мужчина не заказал ничего, кроме чая, и это заставило юдзё нахмурить брови.
– Может быть, принести ужин?
– Не нужно.
Заметив, что юдзё с озабоченным лицом продолжает смотреть на скудное подношение, Шин-сан повторил:
– В самом деле, не нужно. Я не голоден.
Сена заглянул в тёмные глаза гостя, обычно непроницаемые, и с разрывающим сердце ликованием различил отсвет нежности, смягчившей суровые черты лица.
– Как пожелаете, господин, – юдзё склонил голову в шутливом поклоне, отчего короткие пряди вылезли из хвоста и упали на плечи, а после распрямился с лукавым взглядом. Мужчина издал смешок, и внутри Сены скрутилась маленькая спиралька счастья.
– Выпей со мной чая, – попросил Шин-сан, наблюдая, как юдзё подходит ближе и присаживается рядом, едва ощутимо задевая его колено своим. Тонкие бледные руки аккуратно, самыми кончиками пальцев, обхватили тёплую ручку чайничка и, поддерживая за горячее дно, плеснули напиток сначала в почти опустевшую чашку гостя, затем в другую. Вместе с поднимающимся паром по комнате растёкся аромат смеси сладкого жасмина и горьковатого цитруса.
Сена бросил на мужчину быстрый взгляд и встретил ответный прямой и непоколебимый. Этот человек, Сейджуро Шин-сан, являлся тем, кем Сена хотел бы стать: решительным, спокойным, уверенным в себе и своём призвании. Свободным. Человеком, чей мир не ограничивался бумажными стенами и приходящими для постыдного удовлетворения мужчинами, кто не обязан улыбаться, когда больно, и терпеть, когда хочется кричать. Неторопливо, изучающе рассматривая его, Сена видел в тёмных глазах сильную волю и внутреннюю страсть, неподвластные давлению и уничтожению. Шин-сан, найдя свой путь и основную, самую важную цель, шёл к ней, не сбиваясь с шага, не размениваясь на мелочные поступки и пустые слова. После каждой долгожданной короткой встречи Сена, зарывшись лицом в одеяло, чтобы никто не увидел его сияющего лица, снова и снова благодарил всех богов и духов, которых мог вспомнить, за подаренную ими возможность быть с этим человеком.
Едва слышимо до них доносилась музыка из дальней комнаты – там одна из юдзё играла на сямисене*, и резкая, то поднимающаяся, то срывающаяся вниз мелодия прорывалась через стены. Пронзительные надрывные ноты будто щипали саму душу, и Сене вдруг остро захотелось присоединиться со своей любимицей – сякухати*, бамбуковой флейтой, подаренной ему китайским мастером в знак благодарности. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в голос инструмента, извлекаемый умелыми пальцами. Мелодия была тоскливой и одинокой, и в сердце Сены в ответ проснулась такая же тянущая тоска по родному дому и семье. Позволив себе ещё две секунды слабости, юдзё открыл глаза, становясь тем, кем должен быть.
Шин-сан изучал его лицо взглядом, и лишь когда Сена улыбнулся, спросил:
– Сыграешь мне?
– Не сегодня, – попросил юдзё, притрагиваясь к чайнику и снова разливая чай. Мужчина кивнул, соглашаясь. – Как ваши ученики? Кто-нибудь из них уже достиг уровня учителя?
Шин-сан усмехнулся уголком рта.
– Каждый день они оттачивают навыки ведения боя и концентрации. Полное овладение кендзюцу* достигается только через десятилетия усиленных тренировок. Мои ученики ещё слишком юны.
Сена с любопытством уставился на гостя.
– Давно хотел спросить. Как долго ты занимаешься кендзюцу?
– С рождения. Мой отец, ты знаешь, владеет наследственным додзё, и после меня оно должно перейти моему наследнику.
– Каково это – держать в руках меч?
Шин-сан в задумчивости откинул голову, видимо, тщательно анализируя собственные ощущения, чтобы ответить максимально полно. Сену всегда смешила серьёзность мужчины, с которой он подходил к самым простым и, казалось, незначительным вопросам. Но ему льстило внимание Сейджуро, и он пользовался любой возможностью узнать что-то новое из того мира, к которому никогда не сможет прикоснуться.
– Это большая честь, – в итоге произнёс Шин-сан.
Сена посмотрел на свои тонкие худые ладони и попытался представить тяжесть меча или копья или тонкую нить тетивы лука. Каким будет на ощупь дерево? Что ему больше понравилось бы: замахиваться или оттягивать руку назад? Что страшнее: смотреть на противника через гладкое остриё или через металлический наконечник стрелы? Он несколько раз согнул и разогнул пальцы, будто в реальности ощущая напряжение в мышцах, предшествующее удару. Но сколько бы он ни старался, фантомный вес оружия истаивал через несколько минут. Ему не с чем было сравнивать. Самое тяжёлое, что Сене позволяли брать в руки в публичном доме, – это наполненный снедью поднос для гостя. Юдзё чувствовал, как с каждым месяцем его тело становится слабее, истончается данная природой сила мужчины, капля за каплей уходят ловкость и проворство, какими он отличался среди дворовых мальчишек. Теперь единственное, что осталось Сене, – это искусные танцы обольщения и игра на сякухати.
Он презирал такого себя всей душой.
– Сена? – Мужчина положил широкую тёплую ладонь на узорчатую ткань юкаты, указательным пальцем оглаживая колено юдзё. От этой ласки Сена встрепенулся и слегка виновато улыбнулся.
– Я сегодня слишком много думаю не о том, прости.
– Мне будет интересно узнать, о чём ты думаешь, – отозвался Сейджуро и добавил: – Если ты захочешь.
Сена улыбнулся уже искренне и даже смущённо, потеребил пальцами рукав юкаты. В груди, нарастая и расширяясь, разгоралось желание взять Шина-сан за руку, приластиться к нему, потянуться всем телом вверх, прижать своим лицом к его. Щёки обожгло стыдом за такие мысли, но возбуждение уже хлынуло по позвоночнику вниз, перетекло на живот и спустилось ещё ниже.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – обеспокоенно поинтересовался мужчина, наклоняя к покрасневшему юдзё корпус. Сена втянул воздух через нос и дёрганно кивнул. Неожиданно он вскинул голову и впился лихорадочным взглядом в лицо гостя.
– Почему ты не занимаешься со мной любовью? – выпалил Сена. От волнения он стиснул кулаки и подался вперёд, почти падая на мужчину. Его сердце билось как бешеное, и, словно вторя этому ритму, звук сямисена ввинтился в потолок и рикошетом отлетел к Сене, проделав в груди пылающую по краям дыру.
Шин-сан отодвинулся, отвёл взгляд и отнял было ладонь от чужого колена, но Сена ловко перехватил его руку, вцепился пальцами в напрягшиеся мышцы. Надвинулся ещё ближе, кладя свою ладонь мужчине на бедро, удерживая, отчаянно пригвождая к месту. Зашептал горячечно:
– Почему никогда не притрагивался ко мне? Противно?
В следующую секунду Сейджуро перехватил его ладонь и сильно, но соизмеряя силу, сжал. Сена хотел утонуть во взгляде тёмных глаз, хотел втереть всего себя в чужое тело, обернуться, как покрывалом, чужим запахом. Его лихорадило. Он сгорал и жаждал спасения.
Шин-сан второй рукой прикоснулся к щеке юдзё, и Сена, прикрыв глаза, потёрся кожей о кожу.
– Не противно. Я не хотел принуждать тебя.
– Я хочу… – Сена с трудом протолкнул слова сквозь онемевшие и высохшие губы. Потянулся к губам мужчины, проскользнул рукой по широкому воротнику кимоно к задней стороне шеи, мазнул подушечками по коротким чёрным волоскам.
– Тебе ведь не нравится…
– Я хочу!
Забытые чашки звякнули друг об друга, когда Сена задел столик бедром. Шин-сан притянул его к себе за талию, обхватывая и притирая вплотную, огладил широко расставленными пальцами текучий шёлк на спине, и юдзё выгнулся от ласки. Он прижался грудью к жёсткой ткани тёмно-зелёного кимоно, перегнулся через столик, чуть не опрокинув его на бок. Для него перестало существовать окружающее пространство, сознание затуманилось, и лишь один человек удерживал всё внимание: прижаться к Шину-сан ближе, ещё ближе, впиться пальцами в пряди волос, наполнить лёгкие чужим запахом, дышать жадно и часто, вбирая как можно больше. Мужчина прикоснулся к его рту губами, и Сена окончательно потерялся в своих и чужих движениях.
Сена целовал быстро, кусал и проводил горячим языком по губам и коже, отдавался поцелуям, позволял целовать себя ненасытно и страстно. Его руки безостановочно и бесконтрольно шарили по одежде Шина-сан, пальцы цеплялись за воротник и пояс, вязли в складках, сражались с узлом, удерживающим кимоно запахнутым. Воздух вокруг раскалился, и Сене казалось, что он никогда не умел дышать, что его лёгкие проломят грудную клетку слишком сильным давлением. Впервые за долгие годы он забыл, кем является.
Юката юдзё свалилась на пол, стянутая с плеч сильным рывком, и обнажённый Сена толкнул Шина-сан в грудь, заставляя спиной упасть на футон. Кимоно распахнулось, полы беспощадно измялись под коленями юдзё, пояс убитой змеёй валялся у столика. Мужчина предостерегающе обхватил бледное предплечье Сены, когда тот скользнул по его телу вниз и склонился над пахом. Широкая грудь вздымалась сильно и нервно, и это сводило с ума.
– Сена, ты не обязан… – начал мужчина, но был прерван твёрдым взглядом, подёрнутым возбуждением, и словами:
– Я хочу именно так. Разреши мне.
Хватка на предплечье превратилась в ласкающее прикосновение, и за следующие часы не было произнесено ни одного предложения.
Стремительное далёкое звучание сямисена аккомпанировало им, сливаясь со стонами, и звучало до самого рассвета.

Прижавшись щекой к груди и слушая равномерный стук сердца уснувшего Шина-сан, Сена бездумно смотрел на крупный бутон нарисованного голубой краской цветка. Его окутало сплкойствием, и хотя бы на несколько часов он позволил своим телу и мозгу бездействовать. Он знал, что за стенами публичного дома предрассветная тьма медленно и неохотно сдаётся пока ещё робкому сиянию солнца, и, может быть, землю покрывает только что выпавший снег. В груди у Сены, прямо под рёбрами, тёплым сгустком зрела благодарность к мужчине, разделившему с ним постель, к человеку, видевшему в нём равного по роду несмотря на социальное положение. Единственному, кто называл Сену дарованным родителями именем.
Они познакомились около полугода назад, Шин-сан приходил раз в месяц или чуть чаще, и юдзё с неугасающей надеждой ждал следующей встречи. Под его руководством Сена мало-помалу учился письму и чтению, впитывал новости и новую информацию из их разговоров и пытался представить яркий, полный чудес мир вне публичного дома. Его детские воспоминания практически истёрлись, превратившись в лёгкий туман с нотами горести и печали, поэтому самым сокровенным желанием Сены было снова увидеть мир вне удушающих стен Ёшивары, вдохнуть воздух, не пропитанный благовониями и запахом тел, услышать что-то кроме пустой болтовни проституток и звуков ломаемой человеческой гордости.
Стать чуточку свободным.
В Ёшиваре наступил новый день, похожий на тысячи своих предшественников.

-------
Примечания:
Майко – ученицы гейш; третья ступень обучения, после сикоми и минараи.
Таю – высший ранг дорогих японских проституток. Отличаются от гейш более богатой одеждой и тем, что повязывают шитый золотом пояс спереди, а не сзади, как гейши.
Сямисен – щипковый трёхструнный музыкальный инструмент.

Download Ondekoza Tsugaru Shamisen II for free from pleer.com
Сякухати – продольная бамбуковая флейта, пришедшая в Японию из Китая в период Нара (710-794).

Download Ondekoza Shakuhachi for free from pleer.com

Download Kohachiro Miyata Honshirabe for free from pleer.com
Кендзюцу – искусство работы с длинным двуручным мечом, ношение которого было привилегией класса самураев. На основе изучаемой техники кендзюцу воин учился пользоваться и другими видами оружия, которые могли использоваться в поединке. Кендзюцу стало средством развития энергетики и гимнастической боевой подготовки, а также средством развития правильного восприятия и совершенствования координации движений.

Обзорам споконов

<a href="http://junigatsu.diary.ru/p200783442.htm">Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate</a> Хирума/Сена, Шин/Сена (R, слэш, AU) 

@темы: Eyeshild 21, Фанфикшен

---

БЕЗУМИЕ!

Не могла не запостить себе это адское платье Мир окончательно сошел с ума, и все мы весело катимся в дурку

Какого цвета платье?

Дело в том, что часть людей видит его сине-черным, а вторая часть — бело-золотым. Весь мир разделился на два лагеря.

Для меня оно голубо-коричневое, но первый раз было сине-черным
Добрые люди выложили гифку с возможным объяснением происходящего волшебства безумия.

---

"Let Dai"

И раз уж такая пляска еще 2 скана

---

Законы Ньютона изменить нельзя

Название: Законы Ньютона изменить нельзя
Фандом: Kuroko no basuke, «Пикник на обочине» А. и Б. Стругацких
Пейринг: Аомине/Кагами
Жанр: экшен, AU, слэш, кроссовер
Рейтинг: от PG-13 до R
Размер: в процессе
Саммари: Зоны – таинственные места, оставшиеся после посещения Земли пришельцами. Зоны необитаемы, в них не могут жить ни люди, ни животные. Зоны опасны и сторицей воздают за пренебрежительное и беззаботное к себе отношение. Только для сталкеров Зона пугающе прекрасна, только для них она источник заработка и наиболее вероятная смерть. И только сталкеры знают, что скрывается в её глубине.
Примечание: Дизайн карточек, которые можно найти после частей, принадлежит Аппетитному кексику. Информация для карточек взята из «Пикника» и с сайта stalker-wiki.ru, картинки честно потырены. Подарок для  Акрум.

Зайти в Зону

Пролог

Из интервью, которое специальный корреспондент Хармонтского радио взял у доктора Валентина Пильмана по случаю присуждения последнему Нобелевской премии по физике за 19... год:

– ...Вероятно, вашим первым серьёзным открытием, доктор Пильман, следует считать так называемый радиант Пильмана?
– Полагаю, что нет. Радиант Пильмана – это не первое, не серьёзное и, собственно, не открытие. И не совсем моё.
– Вы, вероятно, шутите, доктор. Радиант Пильмана – понятие, известное всякому школьнику.
– Это меня не удивляет. Радиант Пильмана и был открыт впервые именно школьником. К сожалению, я не помню, как его звали. Посмотрите у Стетсона в его «Истории Посещения» – там все это подробно рассказано. Открыл радиант впервые школьник, опубликовал координаты впервые студент, а назвали радиант почему-то моим именем.
– Да, с открытиями происходят иногда удивительные вещи. Не могли бы вы объяснить нашим слушателям, доктор Пильман...
– Послушайте, земляк. Радиант Пильмана – это совсем простая штука. Представьте себе, что вы раскрутили большой глобус и принялись палить в него из револьвера. Дырки на глобусе лягут на некую плавную кривую. Вся суть того, что вы называете моим первым серьёзным открытием, заключается в простом факте: все шесть Зон Посещения располагаются на поверхности нашей планеты так, словно кто-то дал по Земле шесть выстрелов из пистолета, расположенного где-то на линии Земля-Денеб. Денеб – это альфа созвездия Лебедя, а точка на небесном своде, из которой, так сказать, стреляли, и называется радиантом Пильмана.
– Благодарю вас, доктор. Дорогие хармонтцы! Наконец-то нам толком объяснили, что такое радиант Пильмана! Кстати, позавчера исполнилось ровно тринадцать лет со дня Посещения. Доктор Пильман, может быть, вы скажете своим землякам несколько слов по этому поводу?
– Что именно их интересует? Имейте в виду, в Хармонте меня тогда не было...
– Тем более интересно узнать, что вы подумали, когда ваш родной город оказался объектом нашествия инопланетной сверхцивилизации...
– Честно говоря, прежде всего я подумал, что это утка. Трудно было себе представить, что в нашем старом маленьком Хармонте может случиться что-нибудь подобное. Гоби, Ньюфаундленд – это ещё куда ни шло, но Хармонт!
– Однако в конце концов вам пришлось поверить.
– В конце концов да.
– И что же?
– Мне вдруг пришло в голову, что Хармонт и остальные пять Зон Посещения... впрочем, виноват, тогда было известно только четыре... что все они ложатся на очень гладкую кривую. Я сосчитал координаты радианта и послал их в «Нэйчур».
– И вас нисколько не взволновала судьба родного города?
– Видите ли, в то время я уже верил в Посещение, но я никак не мог заставить себя поверить паническим корреспонденциям о горящих кварталах, о чудовищах, избирательно пожирающих стариков и детей, и о кровопролитных боях между неуязвимыми пришельцами и в высшей степени уязвимыми, но неизменно доблестными королевскими танковыми частями.
– Вы были правы. Помнится, наш брат информатор тогда много напутал... Однако вернёмся к науке. Открытие радианта Пильмана было первым, но, вероятно, не последним вашим вкладом в знания о Посещении?
– Первым и последним.
– Но вы, без сомнения, внимательно следили все это время за ходом международных исследований в Зонах Посещения...
– Да... Время от времени я листаю «Доклады».
– Вы имеете в виду «Доклады Международного института внеземных культур»?
– Да.
– И что же, по вашему мнению, является самым важным открытием за все эти тринадцать лет?
– Сам факт Посещения.
– Простите?
– Сам факт Посещения является наиболее важным открытием не только за истекшие тринадцать лет, но и за все время существования человечества. Не так уж важно, кто были эти пришельцы. Неважно, откуда они прибыли, зачем прибыли, почему так недолго пробыли и куда девались потом. Важно то, что теперь человечество твёрдо знает: оно не одиноко во Вселенной. Боюсь, что институту внеземных культур уже никогда больше не повезёт сделать более фундаментальное открытие.
– Это страшно интересно, доктор Пильман, но я, собственно, имел в виду открытия технологического порядка. Открытия, которые могла бы использовать наша земная наука и техника. Ведь целый ряд очень видных учёных полагает, что находки в Зонах Посещения способны изменить весь ход нашей истории.
– Н-ну, я не принадлежу к сторонникам этой точки зрения. А что касается конкретных находок, то я не специалист.
– Однако вы уже два года являетесь консультантом Комиссии ООН по проблемам Посещения...
– Да. Но я не имею никакого отношения к изучению внеземных культур. В КОПРОПО я вместе со своими коллегами представляю международную научную общественность, когда заходит речь о контроле за выполнением решения ООН относительно интернационализации Зон Посещения. Грубо говоря, мы следим, чтобы инопланетными чудесами, добытыми в зонах, распоряжался только Международный институт.
– А разве на эти чудеса посягает ещё кто-нибудь?
– Да.
– Вы, вероятно, имеете в виду сталкеров?
– Я не знаю, что это такое.
– Так у нас в Хармонте называют отчаянных парней, которые на свой страх и риск проникают в Зону и тащат оттуда все, что им удаётся найти. Это настоящая новая профессия.
– Понимаю. Нет, это вне нашей компетенции.
– Ещё бы! Этим занимается полиция. Но было бы интересно узнать, что именно входит в вашу компетенцию, доктор Пильман...
– Имеет место постоянная утечка материалов из Зон Посещения в руки безответственных лиц и организаций. Мы занимаемся результатами этой утечки.
– Нельзя ли чуточку поконкретней, доктор?
– Давайте лучше поговорим об искусстве. Неужели слушателей не интересует моё мнение о несравненной Гвади Мюллер?
– О, разумеется! Но я хотел бы сначала покончить с наукой. Вас как учёного не тянет самому заняться инопланетными чудесами?
– Как вам сказать... Пожалуй.
– Значит, можно надеяться, что хармонтцы в один прекрасный день увидят своего знаменитого земляка на улицах родного города?
– Не исключено...

© А. и Б. Стругацкие «Пикник на обочине»

Часть первая. Зона

Макушку изрядно припекало.
Кагами провёл рукавом куртки по лбу, стирая едкий пот, и, прищурившись, взглянул на солнце. Ещё не полдень даже, а жарило так, что хочется забиться в тень и просидеть там до ночи, а потом снова идти по своим делам. Но нельзя. И так он слишком поздно вышел - надо было сразу с рассветом, пока Зона дремлет – хотя не может она дремать, всегда ждёт, когда к ней придут.
Тайга сглотнул сухим горлом и провёл языком по пересохшим губам. Потянулся к висевшему на спине рюкзаку, из бокового кармана достал небольшую жестяную флягу и сделал несколько глотков тёплой воды. С удовольствием ощутил, как нагретая жидкость, ненадолго задержавшись во рту, стекает по глотке в желудок, и сразу стало лучше. Завинтив флягу и засунув её обратно, Кагами вновь улёгся на землю, всматриваясь в тень стоящего примерно в пятидесяти метрах от него магазинчика, в котором раньше, ещё до Посещения, продавали сувениры. Дверь была распахнута внутрь, и что-то там изредка шевелилось, в чёрном нутре, куда лучи солнца не могли пробиться. Кагами совершенно случайно краем глаза заметил движение, когда пробирался мимо припаркованного на дороге автомобиля. Он тут же нырнул на землю, чутко вслушиваясь в звуки, но Зона молчала. Примерно двадцать минут он, замерев на одном месте, до рези в глазах осматривал проём входа в магазин, а потом, решив, что что бы в магазине не шевелилось, оно не собирается выходить наружу, Тайга аккуратно и быстро, стараясь держать чернеющий проход в поле зрения, перешёл улицу и обогнул здание по широкой дуге.
Кагами огляделся, выискивая на земле следующую гайку. Она лежала шагах в десяти с левой стороны, и можно было, не опасаясь, дойти до пригорка, спуститься по нему и пройти дальше к высохшей пойме реки. Самой реки давно не было, и земля на её месте превратилась в высушенный клочок жёлто-коричневой массы. И в самом центре оврага, оставшегося от реки, застыла «комариная плешь». Её границы обозначили останки катера: с двух сторон торчали только острый нос и часть кормы с двигателем, задранные кверху. Посередине гладкое пустое место, будто кто-то взял и единым движением прихлопнул металлическую обшивку и каркас лодки, оставив только тонкий – едва ли больше полсантиметра в толщину, длинный лист железа. Область огромного гравитационного воздействия, или гравикоцентрат, как называют в научных кругах, плющит и затягивает в землю всё, что попадёт вовнутрь. Кагами всего раз своими глазами видел, как работает «комариная плешь», и это видение ещё долго потом преследовало его в Зоне. Знакомый сталкер тогда даже вскрикнуть не успел.
Заполненный рюкзак тянул к земле, и Тайга на ходу подтянул лямки, чтобы острый край «колотушки» впивался в поясницу, а не в задницу. Пот пропитал рубашку, стекал по спине и подмышкам, заливал глаза. Кагами чертыхнулся, в который раз за несколько часов проклиная себя за забывчивость. Вот надел бы кепку и не пришлось бы каждые пять минут отирать лоб и приставлять ладонь козырьком, чтобы спасти глаза от яркого солнца. А всё Тацуя виноват – отвлёк перед самым выходом, чтоб ему икалось долго.
С каждым часом становилось всё жарче, и над сохранившимся асфальтом кое-где уже растекалось густое марево. Кагами пробирался по оставленному собой же следу из гаек, прислушивался к окружающим звукам и не расслаблялся ни на секунду, готовый мгновенно среагировать. Чаще всего он доверялся чутью, не раз спасавшему жизнь. По-другому сталкеры и не выживают в Зоне. Те, кто не послушался внутреннего предостережения, и вместо того, чтобы не трогать «чёртову капусту» или не лезть вон в ту расщелину, лежат напоминанием другим искателям артефактов. От некоторых иногда вообще ничего не остаётся.
Тайга замер, едва поставив пятку высокого армейского ботинка на сухую выжженную землю. Что-то застопорило его, и осталось выяснить что, и насколько оно опасно. Сталкер согнул колени, чуть приседая, и напряжённо зашарил взглядом вокруг. Зона по-прежнему хранила молчание, и вдруг тишину, от которой бывает сложно отвыкнуть уже снаружи, за обнесённой забором территорией, прорезал едва слышный вой. Кагами повернул голову в сторону центра оставшихся от заброшенного города руин, откуда доносился звук. Это был даже не вой, а скорее, подвывание. Тихое, на одной ноте. И оно совершенно точно принадлежало человеку. После секундного сомнения Тайга двинулся на голос, подкидывая перед собой гайки и ступая ровно туда, куда они упали без проблем.
В одном месте он, повинуясь накатившей панике, свернул направо, хотя дорога впереди казалась спокойной, ровной. Вот только трава там подозрительного чёрного цвета, а не бледно-жёлтого, как везде, и растёт удивительно ровным полукругом. Обойдя опасное место, он двинулся дальше. Подвывания становились ближе с каждым шагом, и Кагами, наконец, смог определить, откуда точно оно идёт. Бывший полицейский пункт - одноэтажная будка, вмещающая в себя две комнаты и туалет. Когда-то давно Тайга ради любопытства заглянул туда, но кроме разваливающегося кресла, разломанного стола и валяющихся на полу бумаг ничего интересного не обнаружил. Безостановочный вой вылетал из проёма окна, в котором осталась только рама – абсолютно все стёкла в этом районе были выбиты невидимой силой, и когда сталкер уже открыл рот, чтобы окликнуть человека, раздался звук удара и второй голос:
– Заткнись уже!
Кагами медленно потянулся к висевшему на бедре ножу, не сводя глаз с полицейского участка. Яростные рыки второго голоса ему очень не понравились. Если там разбирались между собой два сталкера, лучше не лезть. Болезненный вой вновь взвился в небо и раздались ругательства. Тайга хотел уже развернуться, пока его не заметили, и уйти своей дорогой, но не смог заставить себя бросить, возможно, нуждающегося в помощи человека. Скрипнув зубами, сталкер негромко крикнул:
– Эй!
Никакого ответа, только непрекращающееся «у-у-у». Кагами попробовал снова:
– Помощь нужна?
Он обхватил рифлёную резиновую рукоять ножа пальцами, когда в проёме окна во весь рост встал молодой мужчина примерно одного с ним возраста. Тайга заметил, что тот держит руку характерным образом, чуть отставив её в сторону и не показывая ладонь. Пистолет. Сталкер напряг ноги и на миг скосил глаза влево, прикидывая возможность отскочить туда, если незнакомец решит применить оружие.
Кагами цепким взглядом оглядел парня, оценивая его опасность. Широкоплечий и высокий, наверное, как сам Тайга. Смуглая кожа смотрелась дико, особенно после Посещения, когда единственный пляж, на котором можно было бы так загореть, остался в Зоне. Поза демонстративно расслабленная, но рука, держащая пистолет вне видимости Кагами, могла в любой момент выпрямиться и спустить курок. Когда Тайга вновь посмотрел в лицо сталкера, то понял, что его рассматривают столь же пристально.
– Сталкер? – спросил тип тем вторым голосом, который велел заткнуться. Кагами коротко кивнул. – Заходи, поможешь.
Парень наклонился и снова скрылся в полицейском участке. Зайдя внутрь здания, Тайга нашёл и источник воя. На полу, привалившись к развороченным ящикам стола, сидел пацан лет семнадцати, совсем ещё сопляк по меркам Зоны, и, уставившись вперёд бессмысленным взглядом, выл и выл на одной ноте. Его веки покраснели и опухли, новенькая курточка, совсем не предназначенная для рейдов, задралась и из-под неё торчала грязная майка. Рядом валялась какая-то тряпка, и Кагами не сразу осознал, что это оторванные от куртки рукава. Уже предчувствуя, что увидит, он посмотрел на руки пацана. Точнее, на то, что от них осталось.
Правой руки парня от локтя до пальцев не стало. Вместо кожи, мяса и костей там была резиноподобная масса, тянущаяся, словно сливочная паста. Вторую руку незнакомый сталкер, чертыхаясь через раз, обвязал своей курткой. Кагами знал, что это бесполезно: «ведьмин студень» растворит в себе что угодно, будь то бетон, железо или человеческая плоть. И ожоги, полученные от него, поползут вверх от поражённого участка тела, пожирая ещё здоровые кости и мышцы. Единственный способ спасти парню хотя бы остатки рук – ампутация. Но провести её в Зоне, разумеется, не стоило и пытаться.
Тайга скинул рюкзак на пол, не особо заботясь о сохранности артефактов, стянул с себя кожаную куртку, выгреб и распихал по карманам штанов кучу гаек. Опустился на колени рядом с другим сталкером и обвязал курткой то, что осталось от руки парня, рукава затянул на бицепсе. Это не поможет, но, возможно, хотя бы задержит распространение дряни.
Сталкер поднялся на ноги и велел Кагами:
– Помоги.
Вдвоём они взвалили ничего не соображающего от боли и шока парня на спину сталкеру. Тот кивком головы указал на рюкзак, стоящий в стороне от них, и Тайга подхватил его вместе с собственным. На лежащий на полу новенький, недавно купленный, совершенно пустой рюкзак никто не посмотрел.
– Твоя дыра далеко? – прохрипел сталкер. Он старался держать парня таким образом, чтобы «ведьмин студень», растворив куртки, не коснулся его тела.
Кагами прикинул расстояние, прибавив к нему путь от полицейского участка:
– Километра три.
– Веди.
Тайга шёл впереди по своим гайкам, таща на плече чужую добычу. Судя по раздающему с каждым шагом треску, сталкеру удалось добыть «погремушку». За ним след в след шёл парень с пацаном на закорках. Тот наконец отключился, и весь поход были слышны лишь шуршание травы под ногами да выдыхаемый сквозь зубы воздух.
У каждого сталкера была своя «дыра» в заборе – место, через которое он проникал в закрытую для посещения Зону. Для себя Кагами сделал вход в решётке незаметным и простым в исполнении: с помощью кусачек прорезал металлические зубья так, чтобы можно было отгибать решётку в сторону на манер дверцы. Дырку пришлось делать небольшую, так что Тайге приходилось пролезать с трудом, цепляясь одеждой за спиленные края. Протащить через лаз бесчувственного парня оказалось во много раз сложнее. В итоге его, как обычный мешок с песком, проволокли по земле под задёрнутой вверх решёткой.
Кагами не понял, зачем вместе с неизвестным и, в общем-то, неприятным ему сталкером дошёл до подпольной больницы, где лечили или добивали - как Зона распорядится – таких, как они. Просто замер у входа в подвал и сбросил с плеча чужой рюкзак. Ему кивнули, забрав скарб, не сказав и слова благодарности, и это порядком взбесило Тайгу. К чёрту этого мудака.
Кагами взлохматил волосы на затылке, потёр сквозь закрытые веки уставшие глаза и медленно направился домой.
Снова жив. Зона отпустила.

Часть вторая. Куроко

Кагами удручённо ковырялся вилкой в тарелке с варёными ломтиками картошки и тонко нарезанными кусочками курицы и овощей, откладывая в сторону раздражающие листья какой-то зелени. Блюдо ему категорически не нравилось, и он с тоской вспомнил о лежащей дома отбивной. Да его готовка в сотни раз лучше, чем у повара в этом… кафе! Тайга не стал бы даже притрагиваться к еде, приготовленной кем-то другим, но пустой желудок от голода стягивало в болезненный комок, и ему пришлось, сцепив зубы, сделать заказ. Всё-таки даже самая паршивая еда – это еда.
– Ты что, ребёнок?
Кагами вздрогнул и, чертыхнувшись, обернулся на голос. При этом он чуть не опрокинул стакан с водой зажатой в руке вилкой, хотя несколько капель всё же брызнуло на стол.
– Только дети выковыривают из еды овощи.
Тайга угрюмо глянул на подошедшего парня, который с невозмутимым лицом уселся напротив, игнорируя испепеляющий взгляд сталкера.
– Как будто сам ешь такое.
– Ем, – кивнул Куроко, и в его тоне Кагами явственно услышал насмешку. И когда Тайга уже собрался демонстративно проглотить кусочек красного перца, парень добавил: – Я же не ребёнок.
Съесть пережаренный, изрядно подгоревший перец стало делом принципа.
Тайга старался затолкнуть в горло остатки ужина и показать, что то, что Куроко молча пялится на него, потягивая сок через смешную жёлтую трубочку, ни капли не напрягает. Однако, чем больше проходило времени, тем сложнее было делать вид увлечённого поедания переваренной картошки, и в конце концов Кагами сдался. Отодвинув на край стола тарелку, к которой уже точно не прикоснётся, он хмуро уставился на Куроко в ответ. К сожалению, в битве взглядов с Тецу он почему-то всегда оказывался в числе проигравших.
Кагами нагнулся, вытащил из-под стола раздутый пакет и над тарелками протянул его Куроко. Тецу без раздумий отставил стакан с соком и жадно подхватил пакет двумя руками, с усилием удерживая его на весу. Кагами хмыкнул, увидев, как обычно бесстрастное лицо преобразилось азартом и нетерпением. Он, наверное, никогда не поймёт этих яйцеголовых, с их фанатизмом изучать всё самое необычное, добытое даже из готовой на жестокие шутки Зоны.
Пока Куроко баловался с новой игрушкой, разглядывая «пустышку», ощупывая оба её медных диска и, как ребёнок, наивно проводя ладонью между ними, будто намереваясь всё-таки докопаться, что же, кроме воздуха, связывает между собой диски, Тайга одним глотком осушил воду в стакане. Снова взглянул на ушедшего в себя Тецу и задумался. Найти «пустышку» действительно повезло, и он мог бы выручить за неё неплохие деньги, если бы не пообещал Куроко отдать находку в его полноправное пользование. Зачем учёному ещё одна «пустышка», которых в Институте было не то чтобы много, но и не дефицитно мало, да к тому же полученная не через официальные источники, Кагами, как ни старался, не придумал. В итоге решив, что у этого парня свои, особенно странные шарики в голове крутятся, сталкер успокоился и забил.
Бездумно осматривая помещение кафе и не зная, чем себя занять, пока Тецу балуется с новой игрушкой, Кагами мазнул рассеянным взглядом по немногочисленным посетителям кафе. Сидящий в одиночестве в другом конце зала мужчина чем-то привлёк его внимание, и Тайга прищурился, вглядываясь в небритое лицо. При лучшем изучении мужчина оказался незнаком Кагами, да и по внешнему виду – потёртым штанам и слегка великоватой в плечах куртке с обрезанными на четверть рукавами – стало ясно, что он явно не сталкер.
– Кагами? – с вопросительной интонацией позвал Куроко, и Тайга спешно перевёл взгляд на учёного.
– М?
– По телефону ты сказал, что хочешь рассказать о чём-то.
– Да, – промычал сталкер и краем глаза снова покосился на типа в обрезанной куртке. Как Тайга и думал. Похоже, по пути в Институт внеземных культур Куроко ожидает «приятная» встреча в тёмной подворотне и обшаривание карманов и сумки, повезёт, если не тычок под рёбра ножом.
Словно почувствовав проявленное к себе внимание, мужчина повернул к Кагами лицо и встретил тяжёлый прямой взгляд сталкера. Несколько секунд ничего не происходило, и Тайга подумал было уже встать и подойти поговорить, однако налётчик стушевался, подорвался со стула и спешным шагом вышел на улицу. Кагами победоносно ухмыльнулся и тут же негромко взвыл от боли – Тецу неслабо пнул его в голень.
– Какого чёрта?!
Тайга схватился за пострадавшую ногу и потёр ушибленное место. Болело сильно, и парень скорчил сердитую физиономию.
– Ты отвлёкся, – ответил Куроко. Сталкер готов был поклясться на легендарный Золотой шар, что учёный просто внаглую воспользовался его невнимательностью.
Проглотив ругательства и в последний раз проведя ладонью по голени, Кагами буркнул:
– Мог просто позвать.
– Я звал.
– Значит, плохо звал, – огрызнулся Тайга, начиная заводиться. Только его вспыльчивость никогда не действовала на Куроко должным образом, и это была ещё одна причина злиться на Тецу. Правда, отходил Кагами так же быстро. – Ладно, чего тебе?
– Ты хотел о чём-то рассказать мне, – напомнил учёный.
– А, да. – Сталкер кивнул на «пустышку». – Убери. И так засветил. – Дождавшись, когда Куроко запихнёт артефакт с Зоны обратно в пакет и спрячет под столом, Кагами продолжил: – Я когда в рейд ходил, заметил одну штуку…
Кагами запнулся. Перед глазами возник будто отпечатанный на роговице образ рождённого Зоной артефакта. Возможно, это и не артефакт вовсе, а очередная извращённая ловушка проклятого места, существующая специально для привлечения внимания жадных до денег сталкеров. Вот только сталкерами трусы не становятся, хотя даже из этого правила бывают свои исключения.
– Помнишь завод рядом с кладбищем?
Куроко едва заметно мотнул головой.
– Нет. Я приехал сюда позже, когда Институт уже построили.
Кагами и забыл об этом. Для него времени до Посещения и не существовало уже.
– Ну, в общем, есть там завод. Раньше на нём делали мягкие игрушки. Когда бомбануло и весь квартал стёрся с земли – его ещё сейчас называют Лысым, – Тецу кивнул, подтверждая, – только этот завод и остался невредимым. Хрен его знает, почему.
– Это как-то связано с электромагнитным полем высокой частоты, – убеждённо сказал учёный.
Тайга отмахнулся и поморщился, недовольным тем, что его перебили.
– Вам виднее. Короче, этот завод стоит полностью целым, только никто из сталкеров, насколько я знаю, туда не ходит. По крайней мере, я об этом не слышал.
– Но ты туда пошёл. Один.
Кагами сцепился взглядами с Куроко. Повисло неприятное молчание, и даже шумно голосящая в зале официантка не разрядила обстановку. Тайга набычился. Он терпеть не мог, когда кто-то совал нос не в своё дело или пытался указывать, как ему жить.
– Были дела, – отрезал Кагами. Куроко, за год их знакомства неплохо изучивший характер сталкера, промолчал, только немного осуждающе посмотрел в ответ.
– Хорошо. Продолжай.
Тайга подвигал челюстью в сомнении. Рассказывать о находке после короткой стычки расхотелось, однако он начал разговор не для того, чтобы интеллигентно почесать языками и обсудить погоду. Хотя бы себе Кагами признался, что ему не терпится увидеть выражение лица вечно кислого Куроко, когда тот узнает о необычном артефакте или аномалии.
– Я не стал заходить далеко внутрь, так, у входа потоптался. Там действительно ничего не тронуто, нет ни ржавчины, ни пыли. Я заглянул в пару комнат, но и там было пусто. Потом вышел и пошёл вдоль стены. – Тецу неодобрительно нахмурился, но Тайга не обратил на этот жест внимания. – За заводом, оказывается, есть что-то вроде двора или сада. – Кагами замолчал, вспоминая подробнее. – Деревья мелкие и две скамейки. А, ещё небольшой пруд. В общем, идиллия.
А когда Тайга развернулся, чтобы идти обратно, слева от него будто что-то блеснуло, тускло и слабо. Сталкер задрал голову, вглядываясь в окна завода второго этажа, где ему почудился блеск. Он обшаривал глазами чёрные проёмы, однако ни в одном из них чернота не сменилась на замеченный бежевый свет. Но стоило Кагами повернуться к окнам боком, как краем глаза он снова уловил отсвет, на этот раз бледно-зелёный. Не меняя положения головы, сталкер сделал шаг вперёд, наблюдая, как неяркий свет на краю видимости поменял оттенок на светло-голубой, а после ещё одного шага – на розоватый. Шагнув назад, он восторженно присвистнул: цвета поменялись не в обратной последовательности, а без какой-либо логики. Кагами не помнил, сколько проторчал так, шагая туда-сюда и напрочь забыв о времени, рассматривая, насколько это было возможным, поразительное явление. Названия многих оттенков он просто не знал.
Свет исходил со второго этажа, и единственный способ узнать источник свечения – зайти внутрь завода и подняться на второй уровень. Но как бы сильно Кагами ни разъедало любопытство, осмотрительность сталкера всегда стояла на первом месте. Он не знал ни о ловушках, которые могут быть в самих помещениях завода, ни о том, что может вызывать такую деформацию видимого света, поэтому лезть к неизведанной аномалии без каких-либо дополнительных сведений – верный путь стать ещё одной достопримечательностью Зоны.
– И ты хочешь вернуться туда и проверить, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Куроко. Кагами неопределённо промычал и неохотно пояснил:
– Я надеялся, что у тебя будут идеи, что там за фигня.
Учёный в задумчивости отвёл глаза. После нескольких секунд раздумий он уставился на сталкера и объявил:
– Я иду с тобой.
Тайга поморщился, но больше для вида. Не то чтобы он даже допускал мысль, что, услышав о неизвестной ранее аномалии, Куроко удовлетворится простым пересказом. Нет, и Кагами уже мысленно набросал план их передвижений и возможные неприятности. Просто брать на себя ответственность за неподготовленного к Зоне парня ему было страшно. И пусть Тецу сто раз безошибочно мог перечислить все ловушки: начиная от ржавого мочало и заканчивая «мясорубкой», ни разу не сбившись, этот выход в Зону для них мог стать последним. В лучшем случае.
Кагами несколько дней прокручивал в голове сомнения, находя всё новые и новые слабые стороны плана, и всё же решил поделиться мыслями с Куроко. Тецу оставался единственным из большеголовых из Института, с кем сталкер рискнул бы пробраться в Зону.
Тайга осмотрелся по сторонам, убеждаясь, что никому до них нет дела, и наклонился вперёд, делая голос ниже.
– Идёт. Только нужен третий. Сталкер. Один я с тобой не пойду.
Куроко едва заметно приподнял уголки губ. Похоже, он до последнего сомневался, что Кагами согласится.
– Есть кандидаты?
И этот важный пункт Кагами тоже раз десять обдумал.
– Можно было бы Митобе, но в этом месяце он уже не пойдёт в рейды. Ещё как вариант Такао, но этот всё для своего придурочного «браслеты» ищет, так что уговорить вряд ли получится. Теппей… – При упоминании друга, с кем Кагами чаще всего выходил в Зону, Тайга уныло отмахнулся. – Он больше не в деле – проблема с коленом.
Тецу кивнул, принимая к сведению. Из перечисленных он знал лично лишь Такао и упомянутого Мидориму.
– Я могу… – начал Куроко, поняв, что список людей, кому сталкер готов доверить жизнь, состоит всего из трёх человек. Кагами приподнял бровь. – У меня есть знакомый. Я могу попросить его.
– Кто это?
– Аомине Дайки.
– Не слышал о нём, – нахмурился Тайга. В узком кругу сталкеров своих обычно знают если не в лицо, то хотя бы по фамилии. Возможно, этот Аомине известен по кличке, такое тоже не редкость.
– Я могу вас познакомить.
Кагами помолчал и задал главный вопрос:
– Ты ему доверяешь?
Куроко ответил прямым спокойным взглядом.
– Он надёжный. И вы похожи, так что подружитесь.
Тайга издал сомнительный хмык, скептически подумав, что с похожим на себя парнем не очень-то хочет иметь дел, а тем более идти в Зону.
– Много не трепли. Сначала посмотрю на него.
– Как скажешь. Я свяжусь с ним, а потом с тобой.
– Договорились. – Кагами поднял со стула и сильными движениями ладоней размял шею. – Пойдём, до дома провожу.

Часть третья. Засранец

Через два дня после разговора в кафе Кагами сидел в гостях у Куроко и разглядывал развёрнутую на столе и потрёпанную по углам и на сгибах карту Зоны с отметками аномалий, которые встречал сам или о которых ему рассказывали. В тот район, где находится завод, он заходил раз и благополучно избежал ловушек. Оставалось надеяться, что второй сталкер, рекомендованный Тецу, осведомлён больше.
– У меня есть чай, – предложил Тецу, заходя в комнату. Кагами повёл плечами.
– Без разницы. Давай чай.
Парень скрылся на кухне, и Тайге пришлось повысить голос:
– Когда там твой знакомый придёт?
Куроко не откликнулся, и сталкер снова отвлёкся на карту. Провёл пальцем по шероховатой поверхности с углублениями от ручки, обозначавшими метки, путь от дыры в заборе до завода. Идти придётся почти весь день из-за дохляка Куроко и особенностей местности. Цель рейда находилась на юго-востоке, аккурат у самого края Зоны, и так далеко Тайга не забирался, если не считать предпоследней вылазки. Ноготь пальца прочертил невидимую линию сначала к больнице, а затем, петляя, до Лысого района возле кладбища. Кагами колебался. Городская больница – не самое хорошее место, скверная у него слава, однако это наиболее короткий путь. Дальше более-менее спокойная дорога, и этот участок они должны преодолеть часа за четыре. Опять же, в жилой квартал лучше бы не соваться, и дело там не в банальных аномалиях вроде «жгучего пуха» или «собачьей радости».
– Твой чай.
Кагами вздрогнул и чуть ли не подпрыгнул на месте. Обернулся к невозмутимому хозяину квартиры и рявкнул:
– Чёрт возьми, Куроко! Прекрати подкрадываться!
– То, что ты меня не замечаешь, твоя вина, – отпарировал Тецу.
– Ещё скажи, что не специально это делаешь, – пробурчал сталкер, принюхиваясь к исходящему от кружки пару. Недурно.
– Разумеется, нет. – Весь вид Куроко так и говорил: «Почему ты подозреваешь меня в чём-то подобном?» Парень устроился справа от сталкера, с любопытством рассматривая карту. За все четыре года и семь месяцев, которые он работает в филиале Международного института внеземных культур, ему всего раз посчастливилось побывать в Зоне. Попасть на обнесённую ограждением и взятую под строжайшую охрану территорию сотрудники могли лишь с подписанного руководством Института разрешения, и то под предлогом осторожного научного изучения какой-либо аномалии. На самом деле, военные крайне неохотно и редко пропускали учёных через свои посты, и Тецу прекрасно понимал почему. Зона – не то место, где можно спокойно пройтись от одного цветочка до другого, любуясь прекрасными видами и наслаждаясь тишиной. Каждый неверный шаг может стоить если не жизни, то части тела, и Куроко хорошо запомнил истории Кагами о других сталкерах, оказавшихся менее удачливыми или внимательными. Поэтому сотрудникам Института приходилось довольствоваться теми артефактами, которые приносили официально нанятые сталкеры, а также добытыми самими исследователями.
Взгляд Тецу наткнулся на обозначение «ведьминого студня» в одном из жилых домов, и вспомнил катастрофу в Карригановских лабораториях, когда «студень» растворил перекрытия здания и через все этажи опустился в подвал. Погибло много людей, часть из них осталась калеками вследствие контакта с текучей субстанцией. Расследование так и не выявило, где исследователи раздобыли «студень», и, каким образом запрещённая к выносу из Зоны аномалия оказалась в лаборатории.
Кагами с интересом опытного охотника следил за Куроко. Хотя на вечно безэмоциональном лице редко когда можно было разглядеть хоть что-то, Тайга наловчился считывать реакции друга. Заинтересованность, недовольство, осуждение, иногда радость и веселье – всё это изученные спектры эмоций. Кагами хмыкнул, когда и ему передалось нетерпение осматривающего карту Тецу. Под кожей начинало зудеть от мысли, что скоро он снова окажется в Зоне, этой строптивой хищной женщине, и, если получится, в очередной раз уйдёт от её смертельных объятий.
Мало кто из сталкеров смог раз и навсегда добровольно покончить с Зоной.
Чай в кружке закончился, и Кагами сам пошёл на кухню долить заварки и кипятка. Вернувшись в комнату, он застал Куроко всё так же склонившимся над картой. Сосредоточенный взгляд скользил по бумаге, наверняка запоминая расположения меток. На всякий случай Тайга предупредил:
– Можешь не напрягаться запоминать. Эта карта бесполезна.
Парень поднял глаза на сталкера.
– Аномалии постоянно меняют своё положение. Я знаю.
– Ага.
Кагами развалился на диване и поинтересовался:
– Скоро там твой Аомине появится?
– Он редко бывает пунктуальным. И он не мой.
Тайга скривился. Наверное, нужно было попытаться уговорить Теппея на ещё одну вылазку, чем связываться с непонятным типом.
В дверь один раз стукнули, и судя по звуку – ногой. Куроко поднялся открыть. Кагами прислушался к звуку провёрнутого замка, тихому голосу парня и чьему-то флегматичному неразборчивому бубнению. Шорох одежды и стук скинутой обуви, затем еле слышные шаги Куроко и более тяжёлые – его гостя. Когда вошедший замер на пороге, оценивая обстановку, взгляды сталкеров сразу же встретились над головой Тецу. Взаимное узнавание пришло мгновенно.
Тайга невольно выпучил глаза от удивления и чуть не пролил на себя чай из кружки из-за дрогнувшей руки.
– Кагами, это Аомине Дайки, – представил Куроко.
Тайга окинул взглядом парня, что так же внимательно осматривал его самого. Нет, не ошибся.
– Виделись уже, – лениво отозвался темнокожий сталкер, проходя вглубь комнаты и падая на свободный конец дивана, широко расставив ноги. Тайгу перекосило от такой бесцеремонности. Да он бы лучше выслушал получасовое нудение очкарика и взял с собой Такао, чем… этого. Осталось единственное утешение, что решающее слово в выборе кандидатуры второго напарника остаётся за ним.
Куроко повернул лицо с приподнятыми бровями к Кагами за разъяснениями.
– Пересеклись в Зоне недавно, – ответил сталкер.
– Ты снова был там в одиночку? – Тецу, казалось, проигнорировал друга и развернулся к Аомине. – Момои будет злиться, когда узнает.
Тайга с наслаждением увидел, как высокомерное выражение лица сталкера сменилось на что-то другое, схожее с досадой.
– Не узнает, если кое-кто рот не раскроет.
– Не один. С ним пацан был, – как бы между прочим проронил Кагами. Аомине метнул на него острый холодный взгляд, от которого под кожей закололо ядрёной смесью опасности и азарта, и поджал губы так, что на щёках выступили желваки. О следующем Тайга спросил уже без насмешки: – Как парень?
– Сакурай-то? Херово. Без рук остался.
Больше сталкерам на эту тему нечего было говорить. Оба как никто в городе знали, что лишиться рук – не худший подарок на память от Зоны, и просто удача вернуться домой большей частью целым. У Кагами были знакомые, кому повезло гораздо меньше.
– Сакурай? – переспросил Куроко, встрепенувшись.
– Ага. Знаешь его? – Аомине выразил толику удивления и заинтересованности.
– Слышал о нём. Сын вице-мэра, если не ошибаюсь.
Кагами присвистнул. Таких дражайшие родители держали подальше от Зоны. Будто услышав его мысли, Тецу нахмурился:
– Разве он сталкер?
– Нет, – отрубил Аомине, и его лицо ожесточилось. – Этот щенок увязался за мной, хотел стать сталкером назло отцу. Если бы я не услышал его крики, то он превратился бы в кусок студня. Теперь сто раз подумает, прежде чем соваться куда не следует.
– Ты должен был вернуть его в город.
Аомине напрягся и очень медленно обернулся к Кагами. Тайга инстинктивно подобрался, сцепившись с вмиг взъярившимся взглядом. Под грудиной запершило знакомое ощущение, которое всегда возникает у него в Зоне. Опасно. Захватывающе.
Сталкеры щерились друг на друга, будто волки, поджидая то ли знака к нападению, то ли слабины противника.
– С хрена ли? – едва не рыча, спросил Аомине.
– Из-за тебя он потащился в Зону, – чётко проговорил Тайга, выдерживая тяжёлый взгляд прищуренных в ярости глаз. – Ты должен был вернуть его в город ещё до того, как он кинет первую гайку.
Аомине молниеносным движением, которое Кагами пропустил, выбросил руку вперёд и схватился крепкими пальцами за футболку сталкера, сгребая ткань в кулак. Тайга почувствовал, как натянутый воротник впивается в шею, и точно так же сграбастал противника за грудки за майку. Они сами не заметили, как оказались на ногах. Чай из упавшей кружки стремительно впитывался в ковёр.
– Срать мне на пацана и его дела.
– Ты знал, что в одиночку он не пройдёт и полукилометра!
– Завались втирать мне про ответственность! Он пошёл сам, и я не нанимался нянькаться и подтирать сопли богатому сыночку, решившему поиграть в сталкеров.
– Ты знаешь правило. Ты привёл его в Зону, ты и должен был следить за ним, – выплюнул Кагами, едва сдерживаясь, чтобы не заехать кулаком по бесящей морде.
– Да насрать мне на прав… – начал Аомине и, неожиданно охнув, согнулся пополам, выпустив из захвата футболку. Не успел Тайга сообразить, в чём дело, как получил сильный и быстрый удар под рёбра, и вынужден был отшатнуться, чтобы втянуть воздух. Оба сталкера ошалело уставились на Куроко.
– Успокойтесь оба, – ровно приказал Тецу и опустил руки. Строго посмотрел на обоих гостей. – Или я выгоню вас из квартиры.
Почему-то Кагами не посмел сказать ни слова в своё оправдание, как, видимо, и Аомине.
– Кагами. – Взгляд Куроко впился Тайге куда-то между глаз, и сталкер неосознанно сглотнул. – Да, Аомине поступил плохо, но он всё же вернулся за Сакураем и, как я понял, вытащил из Зоны. Аомине. – Тут уже досталось другому сталкеру. – Пожалуйста, больше так не делай.
В комнате повисло натужное молчание. Убедившись, что ссора ликвидирована и его внимательно слушают, Тецу обратился к Тайге:
– Он пойдёт с нами?
Кагами оглядел обсуждаемого парня, оценивая его как напарника и надёжную спину. Он взвесил все «за» и «против» и без желания вынес вердикт:
– Пойдёт, если перестанет быть ублюдком.
Аомине развязно осклабился, однако глаза удовлетворённо слегка сощурил.
– Тогда нам не по пути, бровастик.
Кагами мысленно выругался. Засранец.

Энциклопедия юного сталкера

@темы: Kuroko no basuke, Фанфикшен

---

Не все сказки одинаково полезны

Нужно писать подарок на Сикрет Санту, а я сижу и балуюсь с вот этим

Название: Не все сказки одинаково полезны
Автор: Junigatsu
Фандом: Eyeshild 21
Пейринг: Хирума/Сена
Жанр: слэш, юмор, AU
Рейтинг: PG-13
Возможно и очень даже может быть, это будет серия драббликов по мотивам сказок.

– И помни, Сена! – наставительно сказала фея-крёстная и размашисто взмахнула волшебной палочкой. – Ро-о-овно в двенадцать!.. – Вдруг она запнулась, пристально осмотрела Сену и, едва заметно скривившись, вздохнула. – А, без разницы. Тебе ничего не поможет. Иди уже.
Фея-крёстная сделала пренебрежительное движение палочкой, и к ним подъехала белоснежная карета, запряжённая тремя норовистыми крупными скакунами. Они нетерпеливо переступали ногами и пытались цапнуть друг друга. На козлах кареты сидели два кучера, бывшие когда-то поросятами. Сена восторженно оглядел прекрасный транспорт, который отвезёт его на бал, и повернулся от всей души поблагодарить крёстную. Та со скучающим выражением лица смотрела куда-то в сторону, а заметив порыв осчастливленного подопечного, поспешно проговорила:
– Иди-иди, потом поблагодаришь. – И зачем-то добавила: – Наверное.
Окрылённый благословением крёстной, Сена вспорхнул на подножку кареты и нырнул в украшенный красным бархатом салон, едва не зацепившись платьем за золочёную ручку. Лакей, всего десять минут назад спокойно поедающий бананы, хлопнул дверцей и сноровисто запрыгнул на задний выступ повозки. Кучер хлестнул всхрапнувших коней, и карета, дребезжа колокольчиками, помчалась в сторону королевского дворца.
Сена всю поездку пялился в окошко, но мало что различил среди ночной мглы. И лишь на подходе к королевскому дворцу дорога выровнялась и ярко загорелось огнями раскинувшееся перед ними здание. Сделав полукруг, карета остановилась перед ведущей вглубь королевского сада дорожке, выделанной крупными камнями, и Сена ступил на землю с быстро стучащим сердцем. Его переполняли восторг и счастье – он всё-таки попал на бал! Вместе с другими красиво наряженными гостями он, озираясь на каждом шагу, прошёл во дворец короля. В честь совершеннолетия сына правитель устроил шикарный приём, и поговаривали, что бал был устроен ещё и для поиска принцу невесты.
Сена поражённо замер, стоило только ему попасть внутрь украшенного зала. Со всех сторон лилась музыка, голоса множества людей слились в единый гул, и украшения сверкали так, что слепили глаза. Из благоговейного созерцания его вывел довольно сильный толчок в спину.
– Не загораживай проход, мусор.
Сена обернулся и уставился взглядом в чью-то широкую грудь, перетянутую дорогущей на вид тканью с нарисованным змееподобным драконом. Подняв глаза, он вытаращился на странную причёску внезапного собеседника. Та выглядела так, словно на длинные волосы намотали кучу-кучу резиночек и сделали косички, а потом всё это убранство сняли и распустили. У Сены появилось легчайшее ощущение узнавания, зудящее на подкорке сознания. Эта причёска что-то ему напоминала...
– Веди себя вежливее в гостях. Ты напугал э-э… даму?
Сену окинули сомневающимся взглядом, и тот поспешил юркнуть в толпу и затеряться среди широких платьев женщин и девушек всех возрастов.
Вскоре глашатаи объявили о прибытии королевской четы, трубачи заиграли бодрую мелодию и двери зала распахнулись. Перед восторженной публикой предстали король и королева, и Сена, никогда раньше не видевший вживую правителя и его жену, только на монетах, попытался протиснуться вперёд, чтобы лучше разглядеть их лица. Однако не один он так поступил, и его едва не подмяли под себя метнувшиеся поближе к красной дорожке матери со своими дочерями на выданье. Спастись Сене удалось, только вцепившись со всей силы в чьё-то тело. То, что это именно тело и оно принадлежит живому человеку, ему наглядно продемонстрировали, легонько пошлёпав ладонью по рукам. Сена охнул, покраснел и суматошно извинился. Щёки горели со стыда.
Неожиданно зал взорвался женскими криками. Сена вздрогнул и обернулся. В бальный зал пружинистой походкой зашёл принц, и по женской части гостей прошла повторная волна томных вздохов и аханьев. Остановившись подле родителей, принц поднял руку в приветственном жесте и очаровательно улыбнулся ближайшему ряду девушек. Две девушки, не выдержав харизмы молодого человека, театрально упали в обморок в распростёртые руки матерей.
Король, старательно поворачивающийся так, чтобы на его голове не отсвечивал бликами огонь из ламп, поприветствовал гостей и объявил, что сейчас начнутся танцы и все желающие могут свободно располагаться в зале. Его супруга, статная высокая женщина с умным взглядом и постриженными коротко по последней моде волосами, добавила: принц тоже будет участвовать в танцах, и благородные дамы могут попытаться привлечь его внимание своими красотой и изяществом. Светловолосый принц склонился в лёгком поклоне в сторону гостей, белозубо улыбаясь, а благородные дамы встали на изготовку. Заиграла музыка.
Принц элегантно сбежал с пьедестала, откуда вещала королевская чета, и зашагал по залу, выбирая партнёршу на первый танец. Сена был очарован красотой юноши, его плавными величественными жестами и поистине благородными манерами. Принц лавировал среди пышущих желанием девушек, кого-то высматривая, и когда его взгляд сначала зацепился, а потом и вовсе остановился на Сене, тот застыл, не в силах сделать следующий вздох. Окружающий мир сузился до подошедшего прекрасного юноши и его протянутой в приглашении ладони. Сена заглянул в зелёные глаза принца и робко принял руку.
Они танцевали, и вокруг них всегда образовывалось пустое пространство, словно что-то отталкивало других людей в сторону. Принц смотрел только на него, и Сена купался в этом внимании, забыв обо всём на свете и о предостережении крёстной в том числе. Они разговаривали, и принц оказался поразительно искусен в умении делать комплименты и располагать к себе. Сена восхищённо слушал всё, о чём говорил его собеседник, и иногда осмеливался задавать вопросы. Они кружились по залу танец за танцем и в какой-то момент сбежали в сад, скрывшись от внимательных и одобряющих взглядов королевы и короля.
Идя по ухоженным дорожкам сада и ведя с принцем неспешную тихую беседу, Сена чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. От огромного количества танцевальных движений он запыхался и был рад перевести дыхание и хоть немного привести мысли в порядок. Сена никак не мог поверить в реальность происходящего: что вот – под мягким светом луны он шагает под руку с прекрасным сыном короля и не может отвести от него глаз, заливаясь краской всякий раз, когда юноша склонялся к нему ближе и дыханием касался горящих щёк. А когда они неожиданно остановились возле одной из красивых скамеек и принц опустился на одно колено, нежно обхватил ладонью ладонь и заглянул в лицо снизу вверх, сердце Сены зашлось в щемящем предвкушении.
И вдруг по саду пронеслось громкое «бо-о-о-ом». Сена встрепенулся и заозирался, не понимая, что происходит. А затем в голове всплыло напутствие феи-крёстной и что-то там про двенадцать. Часы на королевской часовне слишком быстро пробили уже шесть раз, и Сена в панике метнулся в сторону выхода из сада, даже не задумавшись, что просто заблудится в лабиринте кустарников и деревьев. Он должен успеть добежать до кареты!
Платье, подаренной крёстной, зацепилось за край резной скамейки, и Сена целых четыре удара часов пытался снять тонкий хлопок с витиевато закрученной ручки. Принц обеспокоенно спросил о причине такой спешки.
Бо-о-ом.
Бо-о-о-м!
Сена зажмурился, замерев на месте и понимая, что вот сейчас волшебство спадёт, и принц ужаснётся, увидев истинный облик Сены. Эхо часов стихло, и за спиной Сены раздалось:
– Ну наконец-то. Долбанный костюм.
Голос чем-то напоминал голос принца, но только грубее и с хрипотцой, и Сена опасливо обернулся через плечо.
– Чего глаза вылупил, мелкий? Сраных заколдованных принцев никогда не видел?
Сена, раскрыв рот от ужаса, наблюдал за тем, как принц резким движение содрал с шеи бабочку, расстегнул верхние пуговицы рубашки, запустил руку в волосы и растрепал тщательно уложенную причёску. Обворожительная улыбка превратилась в устрашающую ухмылку, и Сена готов был поклясться, что увидел мелькнувшие звериные клыки. Под беспорядочно висящими светлыми прядями волос остро выступали кончики вытянутых ушей. Пронзительный насмешливый взгляд пробрал до костей, когда Сена не смог сдержать судорожного вздоха.
Принц внимательно пригляделся к скамье, возле которой они находились, что-то прикинул и полез в растущий позади неё кустарник, наполовину скрывшись в густой листве.
– Это мы удачненько приземлись. Где-то здесь должно быть…
Хруст ломаемых веток привёл Сену в себя, и он в отчаянии задёргал конец платья, всё ещё цепляющийся кружевом за край скамьи. Раздался треск порванной ткани. Оказавшись свободным, Сена развернулся и бросился бежать в противоположную от принца сторону. Ему удалось сделать всего с десяток шагов – подол платья всё время мешался, когда на его шее сзади сомкнулись прохладные пальцы, а уха коснулся зловещий довольный голос:
– Куда это ты собрался? У меня на тебя большие планы, мелочь. Есть тут у меня ещё одно крайне занимательное проклятье…
Единственное, что получилось сделать у Сены, прежде чем его сцапали и потащили в сторону дворца, – это позвать на помощь крёстную. Правда, это ну ни капли не помогло.

***

Сена обалдело уставился в пространство между телевизором и вазой и несколько секунд переваривал произошедшее. Потом посмотрел на экран, где показывали счастливо улыбающихся друг другу Золушку и принца, и осторожным движением нажал на пульте кнопку выключения. Заключительная музыка фильм смолкла. Деревянной походкой он прошёл в свою комнату мимо родителей, а перед глазами застыло ухмыляющееся лицо капитана и вновь и вновь звучали его последние слова про «занимательное проклятье».
Сена клятвенно пообещал себе больше никогда не засыпать перед телевизором. Ни-ког-да.

Обзорам споконов

<a href="http://junigatsu.diary.ru/p201530995.htm">Не все сказки одинаково полезны</a> Хирума/Сена (слэш, юмор, AU) 

@темы: Eyeshild 21, Фанфикшен

---

аля 18-й век

Made by Sacha Goldberger
Весьма колоритно смотрится Особенно Дарт Вейдер с кошечкой на коленях и Джокер неожиданно

---

Айшилдофест

Ура, мы продолжаем фест!

Название: Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate
Автор: Junigatsu
Фандом: Eyeshild 21
Пейринг: Хирума/Сена, Шин/Сена
Жанр: драма, слэш, AU
Рейтинг: R
Ключ-слова: «ты должен» (80) и «секс и ненависть» (92)
Саммари: Попав сюда, каким бы ты ни был в прошлом, ты будешь вынужден измениться, чтобы выжить.
Комментарий автора: «Lasciate ogne speranza, voi ch’intrate» («Оставь надежду, всяк сюда входящий») – заключительная фраза текста над вратами ада в «Божественной комедии» Данте Алигьери.
Тута

Название: Heroes get the best things
Автор:  Тэн Морган
Ключ: дама в беде (79), контрабанда (86)
Размер: мини, 3358 слово.
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, юмор, романтика
Персонажи: Шин\Сена
Предупреждения: типа школьное АУ, кроссдрессинг, реализованные кинки автора.

whvfind.diary.ru/p200794807.htm

@темы: Eyeshild 21, Айшилдофест и не только, Фанфикшен

---

АУ

Этот фик нифига не продуман и вообще пишется абы как и абы когда. У него даже названия нет. Будет хотя бы несколько глав и когда я пойму, какую муть в очередной раз задумала, сделаю все честь по чести.

Название: -
Автор: Junigatsu
Бета:  Тэн Морган
Фандом: Eyeshild 21
Пейринг: Хирума/Сена
Жанр: АУ, слэш, фантастика
Рейтинг: PG-13
Статус: в процессе
Саммари: Две минуты, в течение которых замер весь мир. Две минуты, изменившие жизнь миллиардов людей.
Комментарий автора: Это кроссовер с книгой Роберта Сойера «Вспомни, что будет». Важно! Именно с книгой, а не с одноимённым американским сериалом (в русском дубляже он переводится как «Мгновения грядущего»). Ознакомление с оригиналом желательно, так как я собираюсь показать произошедшие события от лица обычных людей, не участвующих в эксперименте ЦЕРНа, хотя и не обязательно. А того, кто всё же прочитал книгу, ждёт вкусняшка :з

1

День первый. Вторник, 21 апреля 2009 года по Восточному времени [1]

В первые секунды Сена решил, что каким-то образом незаметно для себя заснул. Только что он стоял на кухне собственной квартиры, готовил поздний ужин или лучше сказать – очень ранний завтрак, и вдруг оказался в совершенно незнакомой комнате. Но не было чувства сонливости или того ощущения, когда спишь и знаешь, что спишь и видишь сновидение. Нет, Сена чётко осознавал свой разум, он помнил всё, что делал полминуты назад, мог последовательно перечислить действия. Тем не менее, попытавшись оглянуться, он вынужден был признать удивительный факт – тело не подчинялось его мысленным командам и будто действовало под чьим-то руководством.
Он просто оказался заперт в своём теле.
Несмотря на это, Сена знал, что тело принадлежало всё же ему, хотя и не видел себя со стороны. Решив, что сон всё-таки получается интересным, он оглядел пространство, доступное для обзора. Комната оказалась кухней, выполненной в европейском стиле. Современный итальянский гарнитур, судя по легко узнаваемым формам и уникальному дизайнерскому вкусу, кажется, выполнен фирмой Stosa.
Тело Сены, двигаясь само по себе, сделало несколько шагов по свободной кухне и остановилось напротив навесного шкафчика, изготовленного из настоящего ореха. Его пальцы обхватили утопленную в древесине металлическую ручку и открыли дверцу. Приглядевшись, Сена озадаченно отметил, что его руки изменились: кожа приобрела другой оттенок и словно слегка одрябла, волоски стали гораздо темнее и заметнее. У японцев, как правило, волосяной покров тела менее выражен, чем у европейцев, и только в среднем возрасте могли произойти подобные изменения. Сене хотелось прикоснуться к лицу, провести ладонями по волосам, но руки продолжали действовать сами собой.
Он вытащил из нутра шкафчика початую бутылку Hennessy XO уникальной фигурной формы. Странно. Сене не особо нравился коньяк, тем более с таким специфическим вкусом с нотами сухофруктов и шоколада, и среди его друзей тоже не было ценителей дома Хеннеси. В боку стрельнула и потянула боль, будто ещё не зажившая рана, потревоженная неловким движением, напомнила о себе. Сена безмерно удивился – никакой раны не могло быть и в помине. Он протянул руку, чтобы ощупать ткань рубашки над больным местом, но его физическое тело откупорило бутылку-графин с изображением виноградной лозы и разлило напиток насыщенного цвета красного мрамора в два широких тяжёлых стакана. Оставляя коньяк в сторону, Сена увидел золотое кольцо на безымянном пальце левой руки. Простая закольцованная полоска металла, без резьбы или каких-либо знаков, говорящих о том, кто…
Мысли окончательно запутались. Это не могло быть правдой, и всё же…
…у него есть жена. И, похоже, именно ей он нёс второй стакан коньяка.
Сена вышел из кухни и по коридору, едва освещённому стоящим в углу торшером, направился в соседнюю комнату, где горел уже большой свет. Краем сознания он отметил изысканность интерьера и отменный, не бросающийся в глаза вкус в подборе цветов. Кто обустраивал эту квартиру? Он сам? Или его жена, женщина, которую он сейчас увидит?
Какой она будет?
Сена не собирался жениться, по крайней мере в ближайшие годы. Для него работа стояла на первом месте, да и честно, не хотелось разменивать свободу на узы брака. И он ещё не встретил ту самую девушку, с которой мог прожить много лет.
Но в этом странном, поразительно реалистичном сне у него кто-то есть, и она носит его фамилию, и они живут вместе. У Сены не получалось мгновенно свыкнуться с такой мыслью, пусть даже фантастичной.
Сердце забилось быстрее, стоило ему подойти к арочному проёму и переступить порог. Сена сразу уцепился взглядом за находящегося в комнате человека. Он растерялся, поняв, что видит мужчину, а не женщину, сидящего на тёмном, обтянутом шинилом диване. Когда Кобаякава сделал от арки шаг, мужчина провёл рукой над чёрным плоским датападом размером с лист формата А5, и бежевый экран погас.
Сена спросил, не чувствуя движения губ:
– Новости?
Мужчина повернулся всем корпусом, и Сена смог наконец его разглядеть. Европеец со светлыми волосами, примерно сорока с небольшим лет, худого телосложения. И хотя его лицо было скорее лицом иностранца, миндалевидные зелёные глаза выдавали смешение крови минимум двух национальностей.
– Спам.
Сена отдал один из стаканов с коньяком собеседнику и сел на диван, соприкасаясь с мужчиной бедром и предплечьем. Послевкусие от Hennessy XO таяло на языке и нёбе ванилью и совсем чуть-чуть корицей, взгляд, мазнув по стене с большой прозрачной панелью – наверное, аналог телевизионной плазмы, перешёл на вид из окна. Сумерки и нехарактерные для Гонконга крыши невысоких домов окончательно убедили в иррациональности происходящего. Но Сена ясно чувствовал себя, словно просто каким-то чудесным образом телепортировался из Китая куда-то на Запад.
– Как думаешь… – начал мужчина…

…и тут Сена открыл глаза.
Висок вспыхнул болью. Откуда-то сверху доносилось непрекращающееся шипение, и Кобаякава вспомнил о стоящей на огне суповой основе. Он поднялся на колени и прикоснулся к ноющему виску – на подушечках пальцев осталось немного крови. Видимо, он потерял сознание или вырубился и упал, ударившись головой о железную вставку на углу стула и содрав кожу. Встав прямо, Сена первым делом выключил конфорку плиты, а потом упёр ладонь в столешницу. Возможно, из-за удара окружающий мир качался из стороны в сторону, как детская карусель. Не хватало ещё сотрясение мозга получить. В ближайшие две недели никто не разрешит ему взять больничный, и даже на посещение врача придётся урвать немного свободного времени из плотного графика.
Повозившись с маленькой кастрюлькой, в которой варил суп с лапшой, и обжёгшись по неосторожности, Сена достал из навесного шкафчика глубокую тарелку и, держа её в одной руке, второй схватил половник. Он успел зачерпнуть всё ещё бурлящей жидкости с длинными полосками яичной лапши, когда с улицы донёсся крик:
– Кто-нибудь! Помогите!
Окно кухни выходило на небольшой дворик, втиснутый между высотками. Голос принадлежал женщине или девушке, и, выглянув, Сена увидел группу подростков, человек шесть. Они сгрудились возле лежащего на земле парня, и две девушки отвернулись в сторону. Возможно, парню необходима медицинская помощь. Захватив мобильный телефон, Сена выбежал из квартиры и, перешагивая через две ступеньки, быстро спустился по лестнице.
Гонконг, как любой крупный город, никогда не спит. С закатом Солнца включаются десятки тысяч неонов, огней, вывесок; открывают двери многочисленные ночные клубы, разительно отличающиеся друг от друга. Многие бары объявляют о «счастливых часах», когда посетители могут приобрести выпивку вдвое дешевле обычной цены, и это привлекает толпы туристов, желающих развлечься. Ночные клубы Гонконга считаются одними из самых лучших во всей Азии.
– Что случилось?
К Кобаякаве повернулись подростки – а им было лет по шестнадцать-семнадцать, кроме плачущей миниатюрной девушки, чьего лица Сена не видел. Ребята были испуганы и шокированы. Не дожидаясь вразумительного ответа, Кобаякава опустился на колени возле лежащего навзничь паренька и, не дотрагиваясь, оглядел его. Видимых ран не было, крови тоже, вот только голова развёрнута в противоположную от корпуса сторону. Сена посмотрел наверх – прямо над ними металлической паутиной провисли балки и турникеты, являющиеся частью детской площадки.
– Лианг залез наверх, – сказал один из трёх парней, с синими крашеными волосами и проколотым в нескольких местах ухом. – Он акробат, показывал нам новый трюк. А потом мы… – Он запнулся и неуверенно переглянулся с друзьями. – Мы вырубились или типа того, все сразу, а когда очнулись, Лианг лежал вот так.
Сена нахмурился. Может ли быть, что все шестеро приняли какой-то препарат и одновременно потеряли сознание?
Уже зная, что случится дальше, он попытался нащупать у несчастного парня пульс. Кожа была тёплой, но как бы Сена ни надеялся, ему не удалось обнаружить даже слабого биения.
– Он мёртв? – еле слышно спросила девушка, глядя на лежащего друга большими напуганными глазами.
– Да. Наверное, сломал позвоночник при падении.
Сена поднялся на ноги и набрал на телефоне три девятки – номер службы спасения. Оператор приняла вызов, но предупредила, что ждать машину, возможно, придётся долго – все службы работают в экстренном режиме из-за огромного количества звонков. По всему острову единовременно произошли аварии, падения, травмы и потери сознания.
Оставив компанию ребят, Кобаякава широкими шагами направился к дороге, огибая свой дом с левой стороны. Неожиданно его окликнули сзади:
– Сена-сан!
Кобаякава обернулся. К нему со всех ног бежал его сосед Фэнг Ки, тихий, неприметный парень семнадцати лет, все ночи напролёт проводивший в Интернете. Они не то что бы дружили, но иногда пересекались и болтали о видеоиграх. Фэнг почему-то робел перед Сеной, а однажды, набравшись смелости и, видимо, долго тренировавшись, позвал Кобаякаву на японский манер. Выслушав пару раз собственную ужасное исковерканную, к тому же произнесённую на кантонском диалекте, фамилию Сена мягко попросил парня называть его по имени. К сожалению, Фэнг не потерял надежды научиться говорить японский суффикс уважения правильно.
– Сяо хо-цзы! [2] – повторил парень, от волнения сбившись на китайский. Он подбежал вплотную к Сене и впился возбуждённым взглядом. – Вы тоже потеряли сознание?
– Тоже?
– Я играл в «Идеальный мир», а потом словно заснул. Очнулся минут через три, а потом в чате начали писать, что все тоже заснули. Я увидел вас в окне и спустился. – Фэнг оглянулся на группу подростков во дворе. – Тот парень умер?
– Да. Значит, все на острове заснули в один и тот же момент?
Фэнг странно посмотрел на Сену, и тот заметил, каким бледным сделался юноша.
– Я играл на американском сервере.
Сена почувствовал, что на миг дыхание спёрло. Сердце застучало быстрее. Он снова двинулся к улице Квинзвэй, на этот раз быстрее.
Получается, заснул не только Гонконг, но и США, и Европа, и все те страны, жители которых играли в «Идеальный мир». А это миллионы. Что, чёрт возьми, произошло?
– Включи телевизор. Найди Си-эн-эн или Си-би-си. – Сена передал свой телефон Фэнгу.
Наконец они спустились к проезжей части. То, что предстало их глазам, обычно показывают в фильмах про катастрофы. Ки замер на месте, расширившимися глазами рассматривая Квинвэй.
Движение машин полностью встало. Сена заметил сразу несколько аварий, одна из которых, кажется, была довольно серьёзной. Прямо напротив них застыла влетевшая в витрину кафе Habitu синяя Сузуки, подмявшая по себя металлическое ограждение и сбившая дорожный знак. На асфальте мелким крошевом валялось стекло.
Слева от кафе, под пешеходным мостом столкнулись два автомобиля и один из них заехал на автобусную остановку. Рядом с ним, на земле, лежал без движения человек. Выли сигнализации, люди на проезжей части и тротуаре стояли, кто-то сидел, несколько человек – порядка десяти, которых Сена смог увидеть со своего местоположения, лежали. В основном это были те, на кого наехали машины.
И никто не знал, что произошло.
Сена краем глаза заметил слева от себя раскинувшегося на лестнице человека. Он быстро подбежал к лежащей вниз головой женщине, но лужа крови, натёкшая на ступеньки из-под затылка, не оставила надежды. Из выпавшего пакета высыпалась часть продуктов, дамская сумочка находилась почти у самого подножия лестницы.
Кобаякава вернулся к Фэнгу, который вцепился в телефон и с ужасом на лице уставился на окровавленного мужчину, пытающегося подняться на ноги.
– Фэнг, – Сена хлопнул парня по плечу, обращая внимание на себя. – Ты нашёл новости?
– Д-д… Сейчас, – Ки мелко дрожащим пальцами застучал по электронной клавиатуре.
Сена снова огляделся. Он не мог даже предположить, высказать самую безумную мысль о произошедшем, чем бы оно ни было.
– Нашёл!
Фэнг развернул телефон, продолжая удерживать аппарат двумя руками. Крутившееся на экране колёсико загрузки сменилось изображением главной студии Си-би-си и ведущего Дэвида Уоррела.
-…что произошло. Похоже, все работники канала потеряли сознание в одно и то же время. Мы не знаем, чем это может быть вызвано, наши репортёры уже пытаются связаться с Белым домом, НАСА, представителями ООН и Евросоюза, но никто не даёт конкретного ответа. К нам поступает множество звонков и сообщений от зрителей, что они видели какие-то галлюцинации. – Ки и Сена обменялись быстрыми взглядами. Подросток кивнул, подтверждая слова ведущего. Перед глазами Кобаякавы мелькнуло обручальное кольцо на пальце и незнакомый светловолосый мужчина с зелёными глазами. – Если честно, – Дэвид усмехнулся, пытаясь разрядить атмосферу и рассеять панику среди зрителей, – я вообще ничего не видел. Наверное, слишком сильно ударился головой, когда упал. – Уоррел тронул рукой затылок, показывая, куда пришёлся удар. Он натужно рассмеялся и тут же постарался скрыть неловкость. – Сейчас я передам слово своему коллеге из Лондона, узнаем, что происходит у них.
Фэнг уставился на Сену.
– Вы что-нибудь видели?
– Да, а ты?
– Да. Я стоял в большой комнате, кажется, это была аудитория, и рассказывал про… – парень наморщил лоб, вспоминая, – либрацию мамаса. Я несколько раз назвал это либрацией. Я понятия не имею, что это.
– Мимас, – поправил Сена. – Спутник Сатурна. А либрация – это естественное воздействие гравитационного поля планеты на её спутники.
Ки еле видно пожал плечами.
– Я в первый раз слышу это слово. Но во сне я говорил так, будто понимал, о чём говорю. Передо мной стояли экраны, а на них были лица людей, и все они меня слушали. Всё было так реалистично…
Сена на миг словно снова ощутил гладкость стекла стакана в руке и вкус дорогого виски. Всё ощущалось, как и сказал Фэнг, реалистичнее некуда.
– Как думаете… – Подросток на секунду запнулся, неуверенный в том, стоит ли спрашивать, но всё же решил продолжить: – Случилось что-то ужасное?
Сена и сам боялся ответа на этот вопрос.

[1] Североамериканское восточное время – часовой пояс, отличающийся на -5 часов от UTC (UTC-5).
[2] Сяо хо-цзы – обращение к молодому человеку.

* * *

Вернувшись в квартиру, Сена первым делом включил небольшой телевизор фирмы Самсунг. Фэнг напросился в гости, и Кобаякава не стал прогонять подростка. Вдвоём они устроились в кресле и на принесённом с кухни стуле – больше подходящих для сидения мест в маленькой квартире не было. Найдя по спутниковому телевидению канал Си-эн-эн, Сена жадно изучал последние сводки новостей. Явление всеобщей потери сознания произошло во всём мире, вызвав ужасающие масштабом катастрофы. На всей планете люди падали, тонули, умирали на операционных столах, разбивались в самолётах, погибали при столкновениях машин. Огромное количество жертв понесли США и Канада: там во время «затемнения», как назвал произошедшее один из корреспондентов, был промежуток между одиннадцатью и двумя часами – самая середина трудового дня. Практически во всех аэропортах горели обломки рухнувших и взорвавшихся самолётов, чьи пилоты отключились при взлёте или посадке.
Увидев полыхающие останки пассажирского «Боинга» и застилающий небо чёрный дым, Сена схватил мобильник и в адресной книге выбрал контакт «Анезаки Мамори». Он напряжённо вслушивался в тишину, соединяющую Гонконг и Вашингтон, но раздался щелчок – звонок не прошёл. Вся телефонная сеть США оказалась перегружена, когда миллионы людей пытались дозвониться до близких.
Сена прикусил губу. Сердце тревожно колотилось в груди. Самолёт Мамори должен был прибыть в Международный аэропорт им. Даллеса около четырнадцати часов. Он как раз мог заходить на посадку, когда… Кобаякава с силой сжал пальцами телефон. Нужно успокоиться. Бессмысленно волноваться и начинать горевать. Воздушные судна могут какое-то время лететь на автопилоте, даже если с экипажем что-то случилось.
Мысли с Мамори перескочили на родителей. Сена взглянул на наручные часы – два часа шестнадцать минут. Значит, в Сидзуоке [3] три ночи. По памяти набрав номер, он мысленно отсчитывал гудки. Кобаякава сам не заметил, как переместился на кухню, чтобы шум телевизора не отвлекал. На плите укором остывал недоваренный суп.
На седьмом гудке трубку подняли, и послышался заспанный голос матери. Из Сены вырывался облегчённый вздох.
– Мам, это я.
– Сена? – переспросила женщина, борясь с сонливостью. Послышался шорох. – Три часа ночи. Что-то случилось?
– Отец дома?
Кобаякава-сан частенько засиживался с друзьями из клуба за игрой в сёги и мог вернуться уже под утро, окрылённый победами или раздосадованный проигрышами.
– Рядом спит. Сена, что случилось? – голос матери звучал уже встревоженно.
– Включите телевизор. Ти-би-эс или Эф-эн-эн [4]. И на всякий случай никуда не выходите из дома.
Он услышал недовольное бурчание разбуженного отца, а затем бубнение телевизора. Кобаякава-сан, всё ещё удерживая телефонную трубку возле уха, поражённо выдохнула:
– Ох…
Сена потребовал обещания, что родители не будут выходить из дома хотя бы день, и отключился. Одной заботой стало меньше.

Через два часа ему удалось дозвониться до Мамори. Девушка ответила сразу же, и первый её вопрос звучал как:
– Ты в порядке?
Никто уже не будет в порядке, подумал Кобаякава. Всё изменилось.
– Это я должен тебя об этом спрашивать. Где ты сейчас?
– В аэропорту, – ответила Мамори. Гул голосов на фоне сменился тишиной – наверное, девушка зашла в отдельное помещение. – Здесь творится ад.
– Представляю. Как вы приземлились?
– Более-менее спокойно. Три самолёта до нас упали между полосами, и спасатели до сих пор не могут подобраться к ним. Никто не выжил. Ещё один пассажирский при взлёте накренился и задел крылом взлётную полосу. Но, слава богу, пострадавших нет. Терминалы забиты людьми, почти никто не может выехать на машинах.
Мамори помолчала и добавила немного отстранённо:
– Мы тоже должны были садиться. Просто чудо, что наш рейс задержали в Мюнхене.
Сене стало жутко, когда он всего на миг представил, что, сложись ситуация по-другому, он мог не разговаривать с подругой, а искать её фамилию среди списков погибших пассажиров.
– Всё обошлось. – Кобаякава постарался вложить в голос максимум успокаивающей уверенности.
– Да, но не для всех…

Фэнг позвал его, когда Сена как раз закончил приготовление супа. Кобаякава зашёл в комнату. На экране телевизора сменилась картинка, и репортёр Си-эн-эн Дэвид Хаусмен удобнее перехватил микрофон. За его спиной отсчитывали время несколько старинных настенных часов.
– Спасибо, Лу, – сказал мужчина. – Конечно, у большинства людей в видениях часы отсутствовали, время узнать было невозможно, однако у некоторых в комнатах всё-таки висели часы или календари либо эти люди читали электронные газеты. Бумажных, похоже, к тому времени уже не останется. И нам удалось установить дату. Судя по всему, видения относятся к дате, отстоящей от того времени, когда случилось «затемнение», на двадцать один год, шесть месяцев, два дня и два часа. Это период с двух часов двадцати одной минуты до двух часов двадцати трёх минут пополудни по Восточному времени, среда, двадцать третье октября две тысячи тридцатого года. Этим объясняются незначительные отклонения: некоторые люди видели перед собой газеты, датированные двадцать вторым октября две тысячи тридцатого года, у некоторых газеты были за более раннее время – по всей видимости, они просто просматривали старую газету. Даты, естественно, зависели от того, в каком часовом поясе находились люди. Мы предполагаем, что через два десятилетия большинство людей будут жить в тех же самых часовых поясах, где живут сегодня, но некоторые окажутся в других временных зонах…
Двадцать один год.
Каким-то образом они видели будущее двадцать один год спустя. Сена потерял дар речи. Невероятно. Невозможно.
Ки сохранял молчание и также молча помог накрыть на стол. Сена особо не изыскивался в готовке, поэтому просто разлил суп с лапшой по мискам, добавив для вкуса зелень. Громкость телевизора сделали погромче, чтобы из комнаты были слышны поступающие каждые полчаса новости.
Все новостные службы говорили только об одном – Флэшфорварде, что с английского переводится как «перемотка вперёд». СМИ жадно ухватились за шокирующее открытие – подтвердилась подлинность будущего. Больше десятка человек, никогда ранее не контактировавших и даже не знавших о существовании друг друга, в прямом эфире заявили, что встретились с теми людьми, кого видели в своих видениях. Они описывали место, время, детали встречи в будущем, и их слова совпали вплоть до мелочей.
Однако были и те, кто ничего не увидел. Они просто отключились на две минуты. В интернете в один огромный снежный ком сливались предположения, утверждения, комментарии специалистов, пытающихся разобраться в причинах Флэшфорварда. Довольно скоро те, кто не видел картинок будущего, осознали, почему. Вполне вероятно, что в две тысячи тридцатом году их уже не существовало.
Кобаякава не мог не думать о собственном видении. Кто тот человек? Если видения разных людей действительно совпадают, значит, когда Сена увидел мужчину, тот увидел и его. Подтвердить или опровергнуть предположение могла только личная встреча, но, тщательно поразмыслив, Сена решил, что не будет искать европейца с зелёными азиатскими глазами. Подсмотренная им картина будущего сбивала с толку и немного пугала.
Он постарался с точностью вспомнить свои ощущения от пребывания в течение двух минут в другом… измерении? параллели? мире? Он не чувствовал дисгармонии, находясь в чужой квартире, наоборот, тело двигалось привычно и плавно, будто отрабатывало давно выученный маршрут. И вторжение другого человека в личное пространство не вызвало дискомфорта.
В далёком две тысячи тридцатом ему будет сорок семь и он, судя по всему, будет женат на мужчине.
Сене из две тысячи девятого это казалось диким.

[3] Сидзуока – префектура, расположенная в регионе Тюбу на острове Хонсю, Япония.
[4] TBS (Tokyo Broadcasting System) и FNN (Fuji News Network) – телевизионные станции в Токио.

@темы: Eyeshild 21, Фанфикшен

---

Рисуночки

Мои рису-у-у-уночки
Хирума просто Сена просто Затылок Шина просто...

05.10.2014 в 01:58

Пишет  Тэн Морган:

За жертву семпая)))
В общем-та, по ее заказу допилила два лоу-арта. Реабилитация Айшилдом я высоко оценила жертву твоего разума при написании трансформеров!

Предупреждение-1: футфетиш
Предупреждения-2: кроссдрессинг и пистолеты, без фона.

большой и страшный кат

@темы: Eyeshild 21, Кохаю

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Мне подарили слоника!

Сло-о-о-о-оник!

30.08.2014 в 03:32

Пишет  Тэн Морган:

Слоник *рукалицо*
Я соригинальничаю, но в этот раз мироздание не при чем. Вообще. Совершенно. Началось все с сайтов мужских трусов, на которые я набрела, штудируя дневник в поисках Трансформеров И которые на свое горе кинул семпаю >_<

Как все было...

Тинооо-семпай: представила такие трусы на героях Айшилда ><
Тэн: ИЗЫДИ
Тинооо-семпай: (rofl) Тинооо-семпай: на Шине слоник, мм?
Тинооо-семпай: синенький :з
Тэн: ШИНЕ
Тинооо-семпай: или белый?)
Тэн: ПУСТЬ МЫСЛЬ ТВОЯ УМРЕЕЕЕЕТ В АГОНИИИ
Тинооо-семпай: или мышка (rofl)
Тэн: скайп умрет
Тинооо-семпай: (rofl) от такой картины?)
Тэн: да, я лично ему помогу
Тинооо-семпай: (rofl) ну что ты так
Тинооо-семпай: не хочешь увидеть Шина со слоником?))
Тэн: НЕТ
Тинооо-семпай: (rofl)а Сену? а Хируму? а Мизумачи?
Тэн: я хочу купить для тебя кляп
Тэн: как в бдсм-практиках
Тэн: и я нарисую тебе Мизумачи в этих трусах11111
Тэн: и выложу с надписью ДЛЯ СЕМПАЯ

ДЛЯ СЕМПАЯ, УВИДЬ И НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ ГОВОРИ МНЕ ПРО эти ТРУСЫ И ШИНА В ОДНОМ ПРЕДЛОЖЕНИИ

варнинг: цените свои нервы...

@темы: Кохаю

---

Неделя ДайСуги

 Kotya-sensei предлагает провести недельку ДайСуги
Кто-нибудь желает стать жертвой привнести прекрасное?



Название: Однажды в Рождество
Автор:  Kotya-sensei
Фандом: Haikyuu!!
Пэйринг или персонажи: Савамура/Сугавара
Рейтинг: G
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, UST
Предупреждения: OOC по желанию, таймлайн - первый год старшей школы
Размер: 1303 слова
Тема дня: Первые праздники

У  Kotya-sensei же Обещание и Лучшее лекарство.

Название: На расстоянии вытянутой руки
Автор: Junigatsu
Фандом: Haikyuu!!
Пейринг: Савамура/Сугавара
Рейтинг: PG
Жанр: слэш, ER (Established Relationship), романтика
Статус: закончен
Саммари: В рамках недели ДайСуги.
Тема дня: Семейная романтика

Если очень приглядеться, то на плечах Суги со стороны спины можно увидеть россыпь веснушек. Это удивительно: он не рыжий, да и кожа не того бледного оттенка, при котором веснушки становятся заметны невооружённый глазом. Но тем не менее по плечам, обычно скрытым футболками, вниз к лопаткам спускалась целая стайка золотистых крохотных пятен. Из-за большого количества солнечного света – это лето выдалось слишком, слишком жарким – веснушки стали темнее своего обычного состояния, и, если знать, что искать, их можно увидеть сразу. Дайчи заворожённо проследил взглядом извилистый путь от одного пятнышка к другому, сражаясь с желанием провести по коже пальцами. Он далеко не сразу сумел разглядеть в Суге эту тайну, даже когда они перестали наконец отрицать очевидное, а их отношения стали глубже, чем дружескими. На самом деле, его маленькое открытие произошло недавно, буквально месяц назад, и с тех пор Савамура, когда ему удавалось подгадать момент, с тихим удовольствием рассматривал чужие веснушки.
Сугавара всё ещё спал, что было для него редкостью – Коуши практически всегда в это время уже бродил по квартире, собираясь в университет. Наверное, вчера они всё-таки слишком долго задержались у Танаки, отмечая день рождения шумного друга. Всё равно, несколько часов утраченного сна стоили возможности увидеть полный состав Карасуно. Суга, скорее всего, и сам отказался бы, предложи Дайчи ему уйти с вечеринки пораньше. Они слишком сильно ценили такие редкие встречи, чтобы тратить время на глупое лежание в постели.
Дайчи всё же не удержался и провёл кончиками пальцев по плечам Коуши, потом по позвоночнику и в сторону, накрывая ладонью левую лопатку. В кои-то веки из них двоих именно он проснулся первым и мог безнаказанно разглядывать спящего Сугу. Не то чтобы Коуши запрещал так делать, просто по утрам у них постоянно не хватало времени даже на поцелуй без опаски опоздать на автобус или нужный поезд в метро. Вообще, конечно, нужно было разбудить Сугавару ещё двадцать минут назад, но Дайчи ловко выключил будильник в момент, когда тот уже собирался зазвонить. Ничего плохого не случится, если они поваляются в постели чуть подольше.
Суга как-то по-особому вздохнул, и Савамура понял – проснулся. Он убрал руку с чужой спины и немного поменял положение тела, чтобы было удобнее лежать. Коуши, не отрывая головы от подушки, зашарил рукой по поверхности стоящего рядом с кроватью комода в поисках телефона. Дайчи ухмыльнулся. Не обнаружив на привычном месте мобильника, Сугавара всё-таки приподнял голову, прищурил сонные глаза, а потом лениво обернулся к довольному другу.
– Дайчи-и-и… – укоряюще протянул Суга, и улыбка Савамуры просто не могла стать ещё шире. – Сколько времени?
Дайчи быстрым движением развернул наручные часы к себе и посмотрел на циферблат. Честно признался:
– Ты опаздываешь.
Суга что-то невнятно простонал в подушку, в которую уткнулся на несколько секунд, прежде чем решительно лечь на спину, скрывая, сам того не зная, от глаз Савамуры веснушки. Поморгал, прогоняя остатки сна, и взъерошил спутанные волосы. Дайчи всё это время просто наблюдал.
– Ты должен был разбудить меня раньше, – укорил Коуши, косясь на Савамуру.
– Мы вчера, то есть уже сегодня, поздно легли. Я решил, что тебе нужно поспать подольше, – пожал плечами Дайчи. Ему ни капли не было стыдно.
– Шибасаки-сенсей терпеть не может, если на его пару опаздывают. У меня потом будут проблемы со сдачей зачёта.
Дайчи легкомысленно отмахнулся:
– Ты знаешь предмет лучше этого старика.
Его наградили ещё одним осуждающим взглядом, но в глазах Суги Савамура влёгкую разглядел смешливые искорки. Вылезать из постели стало совершенно неохота.
Когда Коуши почти встал с кровати, Дайчи, вытянувшись вперёд, успел подловить его за руку и настойчиво потянуть назад. Позволяя себя опрокинуть на спину, Суга мягко рассмеялся над ребяческим поведением друга, и смеялся, даже когда его рот накрыли в поцелуе. Савамура губами чувствовал знакомую и любимую улыбку, ладонями обхватил чужое лицо, прижав большие пальцы к щекам. Его затопила тёплая нежность, которую вызывал лишь Коуши. Оглядываясь назад, он мог с уверенностью сказать, что так происходило за всё время их знакомства.
Суга накрыл ладонью затылок Дайчи, взлохматив коротко подстриженные волосы. Через один, ещё один и ещё один поцелуй отстранился и, стараясь придать голосу строгие нотки, велел:
– Собирайся, иначе опоздаем уже оба. И так без завтрака остались.
Им в короткий срок удалось одеться, взять вещи и выбежать из дома. Из-за того, что университет Коуши находился дальше университета Дайчи, ему приходилось выходить значительно раньше, поэтому парни практически никогда в будние дни не уходили утром вместе. К тому же подработка после пар крала значительное количество времени, которое они могли бы провести наедине. Иногда Дайчи хотелось эгоистично запереть Сугу в квартире и не выпускать дня два или три, восполняя недостаток общения и прикосновений. Да, он вёл себя по-детски, и Сугавара наверняка бы посмеялся над ним, услышав такое заявление. Всё равно.
Жизнь после школы не стала проще и свободнее, наоборот – в ней прибавилось волнений, проблем, неясных силуэтов будущего и попыток выложиться изо всех сил. Их команду разбросало по разным университетам, и приходилось прикладывать немало усилий, чтобы хотя бы иногда видеться с друзьями. Взрослая жизнь не допускала пренебрежительного к себе отношения.
Однако все тревоги и напряжение уходили на второй план, когда Дайчи заходил в квартиру и слышал тёплое «С возвращением», или когда говорил эту фразу сам, обвивая руками уставшего Сугу, или когда они, укрывшись, как дети, одним одеялом сидели на диване и смотрели ужастик. Таких «или» было и будет много, и единственное для Дайчи, что всегда должно оставаться неизменным, – присутствие Коуши на расстоянии вытянутой руки.
Остальное не так уж и важно.

И картиночка под настроение :з

Обзорам споконов

<a href="http://junigatsu.diary.ru/p199266488.htm">На расстоянии вытянутой руки</a> Савамура/Сугавара (PG; слэш, ER, романтика) 

запись создана: 11.08.2014 в 21:51

@темы: Haikyuu!!, Фанфикшен

---

12 советов по изучению иностранных языков

12 советов по изучению иностранных языков

---

В результате совместного с  Kotya-sensei бредоварения и обсуждения котиков из Haikyuu!! у нас получился эм... фик. Совершенно неожиданно и совершенно укуренный, на мой взгляд. И про кого? Про Цукишиму ака Цукки и его трудности в личной жизни.

Предыстория

А начало было положено вот здесь. Мы с Сенсеем долгими стебическими путями пришли к мысли, что из Хинаты получится очень даже годный активный уке. И он будет готовить Кагеяму к роли сногшибательного семе. Параллельно мы обсуждали, в какую форму облачить Карасуно (только сейлор-фуку! только коротенькие юбочки!) и каким именно способом они победят на межшкольных соревнованиях Я устану цитировать все угарные моменты, поэтому проще сесть и читать.
А уже вот здесь мы продолжили тему активных уке. В этой голубой смелой команде кроме Хинаты оказался Ноя - определённо, главный затейник! Хината стал у нас гуру любви - не зря же он год играл в команде девочек И вот, на четвертой (!) странице как-то само собой получилось это.

Итак.
Название: Правила личной жизни
Автор: Junigatsu,  Kotya-sensei
Фандом: Haikyuu!!
Пейринг: Ямагучи/Цукишима.
Персонажи: Нишиноя, Хината, Сугавара, Кагеяма
Жанр: стёб, флафф
Рейтинг: PG-13
Саммари: Ямагучи предложил Цукишиме сходить с ним на встречу с друзьями. Кей и не догадывался, на что согласился.
Предупреждение: дикий стёб. Честно. А ещё стёб, перетекающий во флафф, что ещё страшнее. Вы предупреждены.

Ярко освещённая комната заполнена весёлыми голосами. Хината и Ноя о чём-то переговариваются, активно жестикулируя и смеясь. Вдруг дверь открылась, и на пороге возник Ямагучи, приветствуя собравшихся.
- Привет! - в ответ отозвался Ю, отвлекаясь от Хинаты. Шоё запоздало вскинул руку в приветствии.
Ямагучи исчез, а потом снова появился, за руку втягивая сопротивляющегося Цукишиму внутрь. Затолкнув парня, Тадаши шустро запер дверь. На всякий случай.
Хината и Ноя мгновенно переключили всё своё внимание на напряжённого Кея. Под оценивающими взглядами у Цукишимы по позвоночнику пробежали холодные мурашки.
- Научите его, пожалуйста! - взмолился Тадаши. - Бревно и то эмоциональнее!
Цукишима раздражённо цыкнул и сверкнул очками. Ноя фыркнул, а придурок Хината растянул губы в ухмылке и язвительно, так чтобы все слышали, произнёс, вроде бы ни к кому не обращаясь:
- Кто бы мог подумать... Надо будет Кагеяме обязательно рассказать.
И тут Ноя встал и сказал:
- Ну, кто повторит для новенького, - Ю сделал акцент на последнем слове, - первый урок постельного этикета?
Хината активно вытянул руку и подпрыгнул на месте. Ноя кивнул головой, разрешая говорить.
- Главное громко выражать свои эмоции! - отчеканил Хината.
Ю довольно улыбнулся, а Цукишима снова цыкнул и закатил глаза.
Ноя, заметив это движение, решительно заявил:
- Не-ет, Цукишима, вот так точно запрещается делать! Ты должен смотреть на своего партнёра с нежным обожанием в глазах, чтобы прям звёздочки сверкали! Хината, покажи.
Хината старательно показал то самое выражение, отчего все присутствующие, кроме Цукишимы, одобрительно покачали головой. Довольный собой Шоё плюхнулся на место.
Нишиноя продолжил:
- И потом, ты должен всем своим видом подталкивать к дальнейшим действиям. Ну вот, например, что ты делаешь, когда он ласкает твои соски? - спросил Ю у Кея, тыкая пальцем в сторону Ямагучи.
Цукишима свёл брови к переносице, злобно запыхтел и что-то пробормотал себе под нос. Все присутствующие внимательно смотрели на него и терпеливо ждали продолжения. Ноя склонился ниже и прислушался.
- Ну нет, Цукишима, таким взглядом не возбуждают, а убивают на месте. Мухи дохнут вокруг - такой ты скучный.
- Цукки просто стесняется, - попытался заступиться за своего парня Ямагучи.
Ноя лишь фыркнул.
Цукишима продолжал бурчать и сверкать глазами из-за очков, видимо, действительно желая прибить всех собравшихся здесь.
Он даже предпринял попытку царственно свалить, предчувствуя, что если не сейчас, то другого шанса просто не будет - все эти беспросветные идиоты отыграются на нём с превеликим удовольствием. Цукишима развернулся к двери, делая шаг, и замер, столкнувшись взглядом с Сугаварой. Его раньше там точно не было. Кей невольно испытал кратковременное чувство уважения к связующему - так ловко и главное незаметно подобраться со спины мало у кого получается. Суга мило и понимающе улыбался, но от двери не отходил, отсекая от Кея последний возможный путь бегства. И Цукишима понял, что все здесь заодно. И даже чёртов Ямагучи, смотрящий взглядом провинившегося пса.
Удовлетворённо ухмыльнувшись, Ноя радостно заявил:
- Отлично, Суга-сан! Теперь переходим к следующему шагу - стоны.
И вот тут Кей отчётливо осознал, что ему требуется помощь. И как можно скорее.
- Да, со стонами у нас проблемы, - вздохнул Ямагучи.
Цукишима зыркнул на него, как на предателя, но получил в ответ на свой красноречивый взгляд лишь тихое и знакомое: «Прости, Цукки». Помощи ждать неоткуда.
- А ещё он совершенно ко мне не прикасается... ну... в процессе, - как на приёме у врача продолжил докладывать Тадаши о симптомах «болезни» Кея.
По рядам собравшихся прокатился тихий вздох. Цукишиме явно послышался в этом массовом вздохе осуждение. Стоящий рядом Сугавара лишь покачал головой и с жалостью посмотрел на Ямагучи.
- Так-так, - Нишиноя задумчиво почесал подбородок. - Всё намного запущеннее, чем я предполагал. Ну, ничего, мы тут для этого и собрались. Итак, вернёмся к стонам.
Цукишима прикрыл рукой лицо и непроизвольно простонал, чувствуя весь масштаб трагедии и безысходности.
- В общем, неплохо, но больше страсти, Цукишима. Больше желания в голосе. Хината, покажи!
Видимо, Хината здесь лучший ученик, думается Кею. Но съязвить он не успел - сбоку от него раздался стон. Очень громкий, чувственный и откровенный. Хината стонал с полной самоотдачей: с придыханием, прикрыв глаза и прикусив губы. Цукишима даже на пару секунд заслушался.
- Отлично, - воскликнул Нишиноя. - А пару недель назад это было похоже на стон умирающего кролика. Так что, Цукишима, и тебя научим. А теперь повтори.
Цукишима выпучил глаза и шарахнулся к двери, но там по-прежнему стоял Сугавара. Все пути к отступлению оказались перекрыты. Сидящие в комнате смотрели на него с молчаливым ожиданием. А Ямагучи смотрел с такой просьбой в глазах, что Цукишима на секунду даже рассмотрел вариант, где он стонет. И придя к выводу, что его отсюда не выпустят, пока не получат желаемого, Цукишима оттянул ворот футболки, сглотнул, нахмурился, закатил глаза и выдал:
- Ммм...
Молчание.
Первым пришёл в себя Нишиноя и, чуть не падая под стол, заржал.
- Все очень плохо, Цукишима!
У Кея руки зачесались от желания придушить мелкого либеро. А ещё предатель Ямагучи масла в огонь подлил - заглянул в лицо и выдохнул, умоляюще сведя брови:
- Ну Цукки-и-и...
И смотрел своими влажными глазами, весь такой невинный и родной, что Кея повело куда-то не туда. Вспомнилось вдруг совершенно не к месту, что именно на этот взгляд и купился когда-то, именно это привело их сначала к дружбе, а потом и к постели. И, наверное, да, Цукишима уделяет Тадаши мало внимания, и можно было бы иногда, совсем редко, чтобы не привыкал, но трогать его... там.
Атмосферу совершенно бессовестно испортил Хината.
- «Ну Цукки-и-и», - передразнил он, ухмыляясь. На убийственный взгляд Цукишими Шоё лишь расплылся в ещё более широкой улыбке. - Давай, докажи нам, что ты можешь. Ты же не испугался?
Если безмозглый Хината намеревался взять Кея на слабо, то ему обломилось. Цукишима не собирался идти на поводу центрального блокирующего и устраивать соревнование «кто эротичнее простонет».
Впрочем, какая-то далёкая часть сознания Кея подленько сообщила, что тут он проиграл по всем пунктам.
Пренебрежительно фыркнув, Цукишима собрался игнорировать всех окружающих и, может быть, даже Ямагучи, но тут вмешался тот, кому противостоять было практически невозможно. Заговорил Суга.
- Цукишима, - начала связующий тем самым голосом, который успокаивал Танаку и приводил капитана в неадекватное состояние. - Ты же понимаешь, что тебе придётся это сделать? Ты ранишь чувства Ямагучи своим равнодушием и самое малое, что ты можешь сделать для него, - это научиться выражать свои эмоции более... воодушевлённо.
- К тому же, за тебя делают всю работу, бесчувственный чурбан, - опять влез Хината, и Суга неодобрительно посмотрел на него.
Кею хотелось сбежать из этого дурдома.
Сугавара вновь начал увещевать:
- Ну же, Цукишима. Тебе же не безразлично, что чувствует твой партнёр?
Даже не глядя на Ямагучи, Кей знал, что тот сделал - он состроил то самое выражение лица.
Плюнув на всё, Цукишима постарался вложить в следующий звук всю свою ненависть к окружающим идиотам:
- Ммм-нн-ха!..
Три секунды в комнате стояла абсолютная тишина. Потом стены помещения сотряслись от хохота.
Он хочет выбраться отсюда и убить Ямагучи. Убивать его до тех пор, пока Тадаши не начнёт молить о пощаде и не поклянётся больше никогда в жизни не общаться с идиотами.
- Ох, давно я так не смеялся, - вытирая выступившие слезы и тяжело дыша, сказал Ноя. - Но прогресс на лицо. Ещё пара занятий и ты будешь на высоте.
Цукишиме захотелось побиться головой о стену - ещё пары занятий он не выдержит, это точно. А ещё он знал точно, что не выдержит умоляющего взгляда Ямагучи и припереться сюда всё-таки придётся. Но чтобы быть отмщённым, он придумает какое-нибудь изощрённое наказание для Тадаши - всё-таки не одному же ему тут страдать.
Пока Цукишима раздумывал над планом мести, в дверь постучали.
- Вы ещё не закончили? Хината?
Десять минут назад Кей думал, что хуже того, что с ним происходит сейчас, быть уже не может. Но как же он ошибался... И это он осознал полностью в тот момент, когда в комнату вошёл Кагеяма. Тот замер и удивлённо уставился на Цукишиму. Потом уголки его губ растянулись в ухмылке - улыбаться у Кагеямы в принципе получалось плохо.
- Проблемы в личной жизни, Цукишима? - Тобио посмотрел на поникшего Ямагучи. – О-о-о, всё ясно. Видимо, ты совсем безнадёжен.
Кей прекрасно понимал, что теперь его жизнь усложнится в несколько раз. Кагеяма вряд ли упустит момент, чтобы не поддеть его, особенно при всей команде. Точнее, при той её части, которая не присутствует на этом собрании. А если судить по стремительности развития событий, то шанс, что сюда вскоре припрутся остальные из Карасуно, с каждой проведённой минутой возрастал в геометрической прогрессии. Окончательно решив, что больше не намерен терпеть издевательств в свою сторону - к тому же, благодаря Кагеяме дверь наконец открыта и можно сваливать - он развернулся и стремительными шагами направился к выходу. Ямагучи, торопливо распрощавшись со всеми, поспешил следом. Пусть даже и не надеется, что Кей забудет о своей мести.
Уже уйдя на приличное расстояние, Цукишима услышал радостный вопль Нишинои:
- Обязательно приходи снова! В следующий раз мы научим тебя правильно двигать бёдрами, Цукки!
Серьёзно, он убьёт их всех, а начнёт, пожалуй, с Нои.
- Цукки, подожди!
Поворачивая за угол и скрываясь с глаз кучки придурков, у которых слишком много свободного времени, Кей почти сшиб с ног Такеду-сенсея. Тот всё-таки выдержал прямое попадание и лишь поправил слегка съехавшие очки. Запрокинул голову, посмотрел на Цукишиму и расстроенно проговорил:
- Ох, вы уже закончили? Ну вот. А я хотел посмотреть, но слегка опоздал.
Больше не слушая ни слова, Кей резво стартанул с места в надежде найти безопасное место, где его никто не достанет. Ник-то.
Ближайшим таким местом оказался мужской туалет. Цукишима влетел туда и закрылся в крайней кабинке. Где-то в глубине души он понимал, что поступает глупо и очень некрасиво по отношению к Ямагучи, но в нём кипела злость и прежнее желание убивать. Первым он прикончит Кагеяму - этот придурок знал много лишнего. Потом Хинату, потому что его всегда слишком много и он неимоверно бесит. Следующим будет Ноя. Просто потому, что он всё это организовал. Сугавару-семпая он решил всё-таки не трогать: кэп за него может оторвать очень важные части тела. Ещё и Такеда-сенсей... Ну за что ему это всё?
Цукишима наконец выполнил своё недавно возникшее желание и побился головой о стену.
- Цукки, ты здесь?
Это был Тадаши. Кей до сих пор злился на него и отвечать не собирался, лишь злобно сопя.
Дверная ручка дёрнулась.
- Цукки, выходи, - жалобным голосом попросил Ямагучи.
Цукишима не собирался сдаваться просто так. Тем более просящих глаз Тадаши - его секретного оружия, как всегда считал Кей, он сейчас не видел, поэтому планировал держать оборону до последнего.
- Прости, Цукки! Ты сильно злишься?
Цукишима фыркнул - ещё спрашивает. Да он не просто зол, он готов убивать одним только взглядом. Как вообще так получилось, что он согласился на уговоры Тадаши сходить на это дебильное собрание?
За дверью раздался горестный вздох, а затем повисла тишина. Цукишима прислушался, задержав дыхание. То ли Ямагучи всё же решил его бросить и ушёл - что маловероятно, честно сказать, - то ли просто выжидал, когда Кею надоест торчать в кабинке. Да, торчать в кабинке в мужском туалете - последнее, о чём мечтал Цукишима, но он уже принял решение проучить Тадаши, поэтому ни крохотное пространство, ни белый сосед не могли заставить его сдаться. Вот только, что если его любовник всё-таки ушёл?
- Ямагучи, - произнёс Цукишима ледяным голосом, старательно убирая вопросительные нотки. Нет, никто не заставит гордого Кея склонить голову и признать поражение.
Тем более в туалете.
Несколько секунд никто не отзывался, а затем Ямагучи с робостью снова спросил:
- Ты злишься, да?
Цукишима закатил глаза. Ну что за идиотский вопрос? К сожалению, в мире не существовало второго Цукишимы Кея, способного по одной лишь мимике прочитать все мысли, а для всех остальных проходилось размусоливать элементарные вещи.
- Естественно.
- Прости, Цукки. - В дверь поскреблись, очевидно, выманивая на свет божий.
Кея снедало любопытство и он решил задать один интересующий его вопрос:
- И давно они собираются?
Судя по голосу и движениям, Ямагучи оживился.
- Почти месяц. У Хинаты когда-то возникли проблемы с Кагеямой, и Нишиноя-семпай решил помочь. Они стали такой милой парой! - восторженно проговорил Тадаши, отчего у Кея фантомно заболел зуб. - Ты же видел, какими глазами Кагеяма пожирал Хинату благодаря этим собраниям? Хината говорил, что сначала Кагеяма совершенно ничего не умел и...
Вдруг Ямагучи запнулся, очевидно, осознав, что здесь присутствует кое-кто с точно такой же проблемой и он очень больно проезжается по кое-чьему самолюбию. Издав неопределённый звук, Тадаши попробовал второй раз:
- Цукки, выходи.
- Только если ты пообещаешь, что мы никогда больше не придём на эти... собрания.
Пауза, последовавшая за его требованием, очень сильно напрягла Цукишиму.
- Цукки, ну ты ведь понимаешь, что я не хотел тебя обидеть, приведя туда? - тихо заговорил Ямагучи.
Кей нахмурился. Конечно, он понимал это, но все то действо, что происходило на собрании, больше походило на специально разыгранную для него сцену. Хотя, может, он просто стал параноиком. Тадаши ведь старался. Так, стоп, вообще-то он, Кей, тоже старался! Чего стоит только то, что он согласился вступить в эти непонятные отношения с обязательными поцелуями, объятиями и даже сексом. Он соглашался ходить с Тадаши в кафе, разрешал провожать себя, он даже согласился прийти на это, чёрт бы его побрал, собрание!
- Ямагучи, я не понимаю, что тебя не устраивает? - Кей знал, что лучшая защита - это нападение. А сдаваться он пока ещё не собирался. Но всё-таки припал ухом к двери, прислушиваясь и ловя каждый шорох. Здесь можно, здесь его никто не видит, а белый сосед не сдаст.
За дверью послышался тихий вздох.
- Меня всё устраивает, правда. Просто я не понимаю... э-э-э... ну, нравится тебе то, что я делаю, или нет. Ты ведь никогда не говоришь. Не стонешь...
Цукишима резко распахнул дверь и уставился на ошарашенного Ямагучи.
- То есть тебе надо, чтобы я стонал так же, - неприличное слово Цукишима предпочёл проглотить – всё же он был воспитанным мальчиком, - как Хината? Тебе этого не хватает?
Ямагучи энергично замахал руками.
- Не как Хината! Как... как Цукки.
Тадаши понуро повесил голову и уставился в пол, всем видом выражая готовность обречённо принять поражение. Цукишима с высоты своего роста смотрел на тёмную макушку, топорщащиеся на затылке волосы, белую кожу в вырезе футболки, худосочную, в общем-то, фигуру. И как он вообще влюбился в такое недоразумение?
Чувствуя, что единственным, кто проиграет, будет именно он, но желая сохранить хоть капельку гордости, и так изрядно растоптанной Хинатой и Нишиноей, Кей отвернул голову, поправил очки и сдержанно сказал:
- Я... попробую. - Заметив краем глаза, как Тадаши вскинул голову с неверяще-радостным лицом, Цукишима поспешно поправился: - Может быть. Но только когда мне будет... - Он вовремя сумел сдержаться и не ляпнуть «слишком хорошо». Незачем баловать глупого Ямагучи, совсем же обнаглеет. - ...когда захочу. И ты не будешь принуждать меня стонать только потому, что так делают другие.
Когда мозг Ямагучи окончательно принял тот факт, что сам Цукишима Кей, этот раздражающий, часто высокомерный, но со всеми недостатками любимый парень, практически в открытую согласился измениться ради Тадаши, в голове что-то взорвалось. Счастливый Ямагучи прыгнул на Цукишиму, обхватывая руками его за шею и наваливаясь всем телом, отчего Кей даже пошатнулся.
Сам Цукишима чувствовал себя крайне смущённо, обнимаясь с лучшим другом тире любовником возле туалетов.
Он обвёл взглядом маленькое помещение, как будто высматривая притаившихся за раковиной врагов. Убедившись, что они действительно одни, Кей медленно, будто превозмогая себя, положил руки Ямагучи на пояс. Делал он это не в первый раз и даже не во второй, но каждый раз почему-то дико смущался. И вот сейчас, увидев своё лицо в зеркале напротив, понял, что безбожно покраснел.
- Цукки, я обещаю, что мы больше не пойдём на это собрание. - Голос Ямагучи звучал глухо, потому что лицом он уткнулся в плечо Цукишимы. - Мне самому там не понравилось.
Тадаши посмотрел в глаза Кею, ожидая ответа. Тот снова засмущался и не придумал ничего лучше, чем просто кивнуть. Зачем что-то говорить, ведь и так всё встало на свои места. Ямагучи улыбнулся, как только он умел - чуть приподнял уголки губ, но Цукишиме всё равно казалось, что он засиял. Себе он не позволял и таких эмоций. Но теперь придётся пересмотреть свои взгляды на этот счёт. Тадаши приподнялся на носочках и коснулся губ Кея. Тот словно моментально одеревенел. Отношения отношениями, но от поцелуев он всё ещё сильно смущался. Хотя куда уж больше - сегодня он превысил годовую норму смущения.
Ямагучи не торопился, он привык к такому Цукишиме и любил его всё равно. Провёл языком по губам, медленно раздвигая их. Одной рукой поглаживая Кея по спине, помогал расслабиться, а другой вёл от локтя к шее. Чтобы найти эрогенные зоны Цукишимы, ему пришлось хорошенько попотеть. И он знал, что Цукки любит, когда гладят по затылку, по самой кромке волос. Это Ямагучи и сделал. Кей расслабился и впервые тихо простонал, прямо в поцелуй. Они оба замерли, ошарашенно глядя друг на друга.
Их прервали вялые хлопки где-то сбоку. В дверном проёме стояли улыбающиеся Нишиноя, Сугавара и Кагеяма. Где-то за их спинами мельтешил Хината, подпрыгивая и пытаясь выглянуть из-за плеча Нои.
- Ну вот, видишь, первый урок не прошёл даром, - хохотнул Ю.
Кагеяма прыснул в кулак.
Цукишиме снова захотелось убивать. И он сдержался только потому, что счастливый Тадаши продолжал поглаживать его по спине.
Отвязаться от всех им удалось не сразу. Хината требовал показать ему ещё раз, потому что из-за высоких Суги и Кагеямы он ничего не разглядел и не слышал. Ноя обнаглел настолько, что хлопнул ладонью Цукишиму куда достал - где-то в район лопаток, и поздравил с мужественным шагом на пути становления отзывчивым любовником. Сугавара поощрительно потрепал по плечу и отошёл кому-то позвонить. Лицо у него при этом было жутко довольное, так что у Кея закрались некие подозрения об адресате звонка. В глазах Кагеямы Цукишима видел свой приговор - такого ему Король ещё долго не забудет, можно не сомневаться. Ну а Ямагучи...
Ямагучи сверкал счастливейшей улыбкой и переступал с ноги на ногу. Руку от спины Кея он даже не подумал убрать, пальцами вцепившись в футболку. Цукишима чувствовал в его движениях нетерпение и мысленно хмыкнул. Кое-кому, похоже, неймётся поскорее остаться наедине. Впрочем, если говорить по-честному, Кея и самого достало видеть знакомые физиономии, поэтому на правах жертвы он с гордо поднятой головой покинул туалет, по пути «случайно» толкнув плечом мерзко ухмыляющегося Кагеяму.
Цукишиме катастрофически необходимы свежий воздух и отсутствие людей.
Ямагучи привычно подстроился под широкие и быстрые шаги Кея и начал что-то напевать. Цукишима краем глаза замечал направленные на себя короткие взгляды и прикидывал, на сколько хватит терпения Тадаши. Как выяснилось, ненамного.
- Цукки...
- М.
Ямагучи замялся, но всё же смело продолжил, заглядывая снизу вверх в глаза:
- А у тебя сегодня родители дома?..
Кей отвернулся, чтобы скрыть тонкую улыбку. Жутко не хватало шарфа, в который можно было бы спрятать лицо.
- ...Поздно будут.
- Тогда ты не против порубиться в приставку? - Тадаши смотрел хитрыми глазами и, пока никто не видит, обхватил пальцами пальцы Цукишимы. - Или можем фильм посмотреть.
Ну да, как же, фильм они будут смотреть. Кей вообще сомневался, что ему удастся хотя бы чай заварить. Попытаться, конечно, стоит, но вот результат, скорее всего, получится плачевным.
И он ни за что не скажет спасибо тем придуркам. Даже за такого Ямагучи.

Вопрос: Трава

1. Хороша!		5	(100%)
Всего:		5

@темы: Haikyuu!!, Фанфикшен